Публикация Gulagu.net серии видеозаписей со страшными пытками и изнасилованиями заключенных в российских колониях вызвала широкий общественный резонанс, на который были вынуждены отреагировать и власти страны — СК возбудил несколько уголовных дел, а ФСИН уволила начальника тюремной туберкулезной больницы в Саратове, в которой практиковали пытки (на прошлой неделе стало известно о 14 новых случаях издевательств).

Почему в российских колониях пытают людей, как бороться с пытками, а также как устроена пенитенциарная система в странах с более гуманными методами исправления заключенных, — об этом RTVI рассказала исследовательница пенитенциарной системы и младший научный сотрудник Института проблем правоприменения Ксения Рунова.

Становится ли с каждым годом больше пыток

Мы не можем подсчитать реальное количество пыток. Мы можем посчитать только то, что мы видим, что появляется в СМИ. И то, что в последние годы стало появляться больше свидетельств о пытках и судебных разбирательств, это не говорит о том, что пыток стало больше. Это говорит о том, что система становится более открытой благодаря тем же правозащитникам, например, несмотря на то, что система в целом настроена на закрытость.

Почему пытки все еще существуют

Пытки могут применяться в разных случаях. Например, это может быть способ получить признание вины, а это уже налаженная система для получения доказательств. Кроме того, это может быть воспитательной мерой, то есть сотрудники колонии хотят, чтобы у них была дисциплина и чтобы не было побегов, беспорядков, бунтов, поэтому они в качестве превентивной меры могут кого-то пытать. Они просто не знают, как поддерживать порядок по-другому. А с сотрудников за нарушения дисциплины спрашивают. Но в учреждениях, где полностью контролируют заключенных (например, везде стоят камеры), соблюдения норм все же достигают без помощи физических наказаний.

Еще пытки существуют, потому что это опыт, который передавался от предыдущих поколений сотрудников к новым, и они просто не знают, как по-другому держать дисциплину. Еще пытки существуют, потому что есть дефицит сотрудников, то есть их просто не хватает.

Дефицит сотрудников существовал в советское время тоже, особенно когда были репрессии, во времена ГУЛАГа. И нехватка частично сохранилась, видимо. Поэтому не получается следить за всеми заключенными, с каждым провести беседу и знать, что происходит. А если бы их было достаточно, то людей бы не пытали, по крайней мере, в таких масштабах.

Почему на видео Gulagu.net одних заключенных пытают другие заключенные

Зекам могут предлагать какие-то блага за сотрудничество [за то, что они будут пытать заключенных], например, лучшие условия проживания или лучший барак, лучшее питание и другие вещи. Но не все, кто сотрудничают с администрацией колоний, пытают заключенных — часть из них это те, кто работают на каких-то должностях, например, библиотекарем, и не издеваются над людьми. Но есть группа заключенных, которая готова пытать арестантов.

К арестантам, которые пытают людей, относятся плохо, их презирают. Например, в СИЗО [тех, кто участвуют в пытках], по коридору проводят таким образом, чтобы не было видно лиц. Их селят в отдельных камерах, потому что иногда над ними расправляются другие заключенные. И заключенные не могут придумать для них оправдание, для них это что-то, что находится за гранью. Там не принято даже доносить на других заключенных — это считается низостью, подлостью.

Арестанты соглашаются пытать других заключенных в тех случаях, если у тебя очень большой срок, и ты знаешь, что ты будешь сидеть все это время. Поэтому ты делаешь выбор: ты будешь сидеть не очень хорошо или будешь сидеть в хороших условиях, но за это выполнять грязную работу.

Может быть также такое, что человек попадает под шантаж сотрудников. Например, про тебя что-то знают, допустим, нашли наркотики, пока ты сидел уже, и тебе могут прибавить срок. И ты можешь согласиться сотрудничать с администрацией [в частности, пытать людей], чтобы тебе не прибавили еще пару лет. Но я бы не стала снимать с них ответственность. У них есть выбор.

Как прекратить пытки в колониях

В России уголовно-исполнительную систему курирует силовое ведомство. Но система может и должна быть более гражданской, то есть сейчас очень много сотрудников в погонах. Поэтому это закрытая система, она не допускает никакие внешние влияния и наблюдение со стороны общества. Нужно, чтобы многие сотрудники были именно гражданскими и не имели права на использование спецсредств — например, были бы врачами, психологами, социальными работниками. Зачем, например, начальнику отряда нужны погоны, какое-то звание? Ведь он, по сути, как пионервожатый для заключенных.

Система должна стать более гражданской и более открытой для внешних участников, например, некоммерческих, образовательных организаций. Они будут готовы проводить лекции, семинары, беседы с заключенными. Чем больше их будет в тюрьмах, тем лучше это для заключенных, потому что с ними будет проводиться социальная и психологическая работа. Одновременно будет сложнее скрывать пытки. Сотрудники перестанут чувствовать безнаказанность.

Людей пытают, потому что это возможно скрыть. Если бы сотрудники знали, что их неминуемо ждет наказание за это, от низовых до верхушки, то они бы не пытали людей. Это невозможно будет скрыть, потому что в колониях будет много людей, организаций, кто-то заметит синяки, пожалуется.

Должен быть также упрощенный доступ к камерам. Адвокаты часто жалуются, что очень сложно получить видеозаписи, их не выдают.

Как изменить отношение сотрудников ФСИН к заключенным

Быть сотрудником колонии — это действительно тяжелая работа, и нужно улучшать условия их труда. К сотрудникам тоже должно быть гуманное отношение, и с ними тоже нужно проводить работу, а не обвинять их. Понятно, что людей, которые пытают заключенных, нужно наказывать. Но и условия труда должны быть улучшены. Такая большая нагрузка ведет к «выгоранию», работники СИЗО тоже ему подвержены.

Когда у тебя такая сильная нагрузка, большое количество заключенных на твоей ответственности, ты должен следить, чтобы ничего не произошло, но при этом, понятно, часто что-то происходит. Например, кто-то подрался или попытался сбежать, и тебя наказали. Ты потом понимаешь: если я буду к заключенным строго относиться, применять жесткие меры, то они не совершат этого всего, и меня не накажут, не лишат зарплаты и звания.

Пытают ли людей в тюрьмах на Западе

Эталон в вопросе стран, где более открытая уголовно-исполнительная система — это скандинавские страны, Норвегия, например. Нидерланды, Англия. Там внутрь тюрем пускают исследователей, журналистов. Они могут разговаривать с заключенными, которые находятся в местах лишения свободы.

В США тоже могут, но это зависит от штата, и там тоже много сложностей, так как много заключенных в тюрьмах. А в Нидерландах всего около 10 тысяч заключенных. Там система более компактная и гуманная, ей нечего скрывать. Пытки, может быть, и там существуют, но таких скандалов, как в России, не бывает точно. Они говорят о более тонких вещах: например, для государства проблемой является то, что человек освобождается и его нужно воссоединить с семьей, сделать так, чтобы семья ему помогала. [Эти страны] уже находятся на другом уровне.

Как говорят в Норвегии, хорошая тюрьма — та, где сидит 200-300 человек, и когда начальник тюрьмы знает каждого заключенного. Решение проблемы — достаточное количество сотрудников в колонии, когда они довольны своей участью, то есть они получают достойную зарплату, и общество относится к ним с уважением.

Слава Кутепов