Знаменитая трилогия сестер Вачовски превращается в тетралогию: 16 декабря в России, на неделю раньше, чем в США, выходит фильм «Матрица. Воскрешение». RTVI поговорил с кинокритиком Антоном Долиным о том, как его воспримут через 18 лет после выхода предыдущей картины «Матрица. Революция», насколько сильно повлияла эта киноэпопея на массовое сознание и почему на «Матрицу. Воскрешение» пойдут одни зрители, а на выходящего одновременно «Человека-паука. Нет пути домой» — другие.
Снятая Ланой Вачовски четвертая часть продолжает сюжет фантастической эпопеи о противостоянии людей и машин, создающих для человеческих существ иллюзию существования, а взамен использующих импульсы их тел в качестве источника энергии.
Антон, для тех, кто еще не видел фильма — чего ожидать от «Матрицы. Воскрешения»?
Перед нами, конечно, фильм для поклонников франшизы, которые ждали четвертую картину все эти почти что 20 лет. И вообще для поклонников творчества сестер Вачовски и той повестки, которая находится в центре внимания режиссеров: переход западного общества к гендерной флюидности, к сочетаемости самых разных форм человеческих религий, сексуальных, вкусовых и прочих предпочтений. В общем, вспомним старое перестроечное слово: плюрализм — это их Сион.
При этом интрига первой «Матрицы» — противостояние людей и машин — в четвертой части перестает быть актуальной. Но вопрос о выборе между миром виртуальным и реальным по-прежнему остается в центре.
Стоит ли смотреть «Матрицу. Воскрешение» зрителю, незнакомому с сюжетом трилогии?
Я не представляю себе, с какими глазами выйдет с сеанса зритель, который не видел первые три части. Боюсь, он просто ничего не поймет. Получит ли в результате удовольствие или останется недоволен — даже и не скажу.
Первые три части выходили достаточно ритмично, а вот перед нынешней был огромный перерыв. Фильм хотя бы в чем-то претендует на актуальность или просто выкачивает деньги из ностальгических чувств фанатов?
Актуальность можно понимать по-разному. «Матрица. Воскрешение», кроме прочего — это еще и шарж на американский социум образца 2020-2021 (правда, коронавирус в кадр почти не попал), в котором царят гики, хипстеры и молодежь. Который, в целом, вроде бы фанатеет по культовым явлениям 20-летней давности (к которым относится сама «Матрица»), но ни черта в этих явлениях не понимает. Это среда, в которую погружен фильм — то есть возможная неактуальность картины обыграна в ней с самого начала.
При этом перед нами кино о любви, о пробуждении к настоящей жизни, кино об отказе от удобной конформистской позиции ради риска, без которого, быть может, не стоит жить. Все эти темы были в первой «Матрице» и обеспечили ей культовый статус, есть они и здесь.
Кстати, спецэффекты в «Матрице. Воскрешении» выглядят тоже немного старомодно, но в этой старомодности есть такая благородная, ностальгическая олдскульность, которая многим будет импонировать.
Создавалось ощущение, что создатели фильма не очень-то хотели участвовать в продолжении: Лилли Вачовски в 2015 году так и вовсе говорила, что считает идею продолжения трилогии «отталкивающей». Это заметно в фильме?
Мы не знаем, как проект выглядел с самого начала и какие изменения претерпел. Мы знаем, что Лана Вачовски делала фильм одна. Официальная причина — Лилли Вачовски заявила, что работой в кино она больше не интересуется. Нет никаких признаков того, что их тандем распался именно из-за «Матрицы».
«Матрица», так или иначе, с самого начала авторский проект, придуманный Вачовски вдвоем. В конце 90-х они убедили студию и продюсеров сделать довольно авангардный по тем временам проект. И он выстрелил, и даже оказался чрезвычайно коммерчески успешным. Нынешняя картина если и сделана студией с коммерческим расчетом, то расчет этот очень простой и понятный — сыграть на ностальгии и на чувствах очень немаленькой фан-базы: даже если в результате эти люди будут плеваться, они все равно сходят на сеанс, чтобы увидеть новую часть своими глазами.
Но это если мы говорим о коммерческом расчете студии, а не самой Ланы Вачовски. Она одна, без сестры, взялась за проект, рискуя вызвать ненависть фанатов и своей репутацией — и это вполне ясно говорит о том, что для нее это чрезвычайно личный проект, а не придуманная студией машинка для зарабатывания денег. Я не уверен, кстати, что она как-то очень много за этот фильм заработает — цифр бюджета я не помню, но картина не выглядит сделанной очень дорого.
В общем, «Матрица. Воскрешение» выглядит скорее как не очень ловкая, но довольно трогательная попытка художника вернуться к важным для него персонажам и связанному с ними сюжету, чем попытка продюсеров нажиться на продолжении франшизы.
Первая «Матрица» выходила в принципиально другом киноконтексте и была, как мне кажется, «киберпанковским» кино, которое тогда было в тренде. Нынешняя выходит в эру, когда в кино царят супергерои. «Воскрешение» хотя бы как-то пытается соответствовать сменившейся парадигме?
Не думаю, что четвертая «Матрица» пытается как-то специально попасть в область того, что востребовано сейчас. Более того, она выходит одновременно с «Человеком-Пауком. Нет пути домой» — и понятно, что аудитория четко разделится. Более олдскульная публика, выросшая на первой «Матрице», отправится на фильм Вачовски, ровесники Питера Паркера (главный персонаж комиксовой франшизы) — на «Человека-паука», хотя и этот персонаж и его история тоже не новы.
А киберпанк, как принято считать, начался с книг Филиппа Дика в литературе и «Бегущего по лезвию» в кино, а потом получил большое развитие в японском аниме. Которое, в свою очередь, сильно повлияло на Вачовски. Это довольно эстетский, очень специфический вид научной фантастики, требующий подготовленного читателя, который хорошо знаком с жанровыми канонами и способен считывать множество отсылок в произведениях.
Киберпанк никогда не был мейнстримом, скорее уж можно говорить о том, что именно «Матрица» и сделала его таковым. Фильм «Воскрешение» продолжает существовать внутри этих самых канонов и не пытается казаться современнее, чем он есть. Но, с другой стороны, можно сказать, что «Матрица» стала жанром сама по себе и сама в себе.
«Матрица» стала еще и своего рода социально-политическим манифестом — помимо собственно истории, в ней были вполне четкие идеи относительно устройства общества и необходимости перемен.
Да, но только этот манифест всегда был все-таки художественным, не стоит ему приписывать какие-то претензии на социально-политическую сферу. Трилогия не призывает к бунту против капитализма; «Матрица» сама по себе капиталистический продукт; мне кажется, это всегда понимали и сами Вачовски, и зрители. Но определенная идейная база там имеется, и среди этих идей есть, напоминаю, выбор между синей и красной таблеткой. И ты выбираешь, хочешь ли ты сбрасывать с себя оковы, и такой выбор всегда связан с большим количеством болезненных переживаний и риском для жизни. При этом большая часть людей, и в трилогии это отчетливо утверждается, предпочитает жить под воздействием синих таблеток — то есть верить в иллюзию, которая для них более комфортна и привычна.
Несмотря на то, что третья часть называлась «Матрица. Революция», мне не кажется, что в ней содержался призыв к выходу на улицы и смене существующего порядка. Этого, в общем, не происходило даже внутри самого кино: Просто Нео своей жертвой покупал для горстки выживших в городе Сионе возможность продолжать существовать и не быть убитыми машинами. Это, безусловно, мессианская история, но весь ее революционный посыл ограничивается словом в названии фильма.
Вы можете назвать фильм, выход которого вызвал бы реальные волнения и заставил выйти на улицы? Я таких не знаю.
Зато «Матрица» сильно повлияла на поп-культуру.
О да, об этом можно говорить бесконечно, и это влияние в миллионах различных деталей. Одних только фильмов и книг о симуляциях реальности благодаря ей появилось великое множество. Родилось и развилось связанное с ней целое направление в игровой индустрия (и это, кстати, обыгрывается в новом фильме). Мода на восточные единоборства, на гибридность Голливуда с Востоком — все это благодаря «Матрице».
Я бы сравнил влияние этой франшизы на кинематограф и, в частности, на Голливуд с влиянием книг Виктора Пелевина на российскую литературу и культуру.
Можно сколько угодно ругать его книги и говорить что «он уже не тот», но он все равно остается ходячим парадоксом, автором-интеллектуалом, буддистом. Который своими вроде бы интеллектуальными книгами изменил российскую популярную — именно популярную — культуру, мышление миллионов людей.
Можно сказать, что в России есть какое-то специфическое отношение к сюжету трилогии, какая-то своя судьба у этих фильмов — или своя, особенная фан-база?
У нас «Матрицу» любят и хорошо знают, но какой-то специфики ее восприятия в нашей стране и нашей культуре я не вижу. Мне кажется, наши поклонники трилогии — космополитически настроенные западники, интеллектуальные потребители поп-культуры. В общем, люди, стремящиеся быть частью цивилизованного мира — гики, геймеры, читатели комиксов и зрители аниме. Таких людей за последние 20 лет довольно сильно прибавилось — и во многом, опять же, благодаря «Матрице». Так что свое «поколение „Матрицы“» есть и в России.
Беседовал Алексей Крижевский