«Мы остались наедине с ненавистью». Почему мир погряз в войнах

Цивилизация столкнулась с фундаментальными ограничениями физического мира и все больше погружается в виртуальную реальность вместо освоения космоса. Журналист Михаил Карпов размышляет в своей колонке для RTVI о том, как исчерпание «низко висящих плодов» в науке и технологиях привело к великому отступлению в виртуальность и почему именно она может объяснять отсутствие контактов с внеземными цивилизациями.

Последние оптимисты

Конец 80-х был уникальным моментом в истории человечества. Казалось, что все препятствия на пути к светлому будущему вот-вот рухнут. Холодная война заканчивалась, высвобождая триллионы на мирные цели. Но самое главное — технологии тогда воспринимались как нейтральные инструменты добра. Компьютер виделся просто очень быстрым калькулятором для решения сложных задач. Казалось, что шаттл вот-вот полетит даже не на Марс, а к другим звездам, а генная инженерия является прямым путем к победе над всеми болезнями и старением.

Но у каждого прорыва есть темная сторона, а прогресс — не линейная функция от вложенных ресурсов. Первые трещины в фундаменте оптимизма проявились не в философских спорах, а в сухой экономической статистике. Рост производительности — главный двигатель технологических революций — стал замедляться. Исследователи из Стэнфорда обнаружили: чтобы поддерживать темпы инноваций, сегодня нужно в 18 раз больше ученых, чем в 1970-х. Идеи становятся труднее находить.

Это не временный кризис, а столкновение с фундаментальными ограничениями. Мы исчерпали «низко висящие плоды» — простые открытия, которые давали максимальную отдачу при минимальных вложениях.

Параллельно рушились конкретные технологические амбиции. Доля NASA в федеральном бюджете США упала с 4,4% до 0,5% — то есть в девять раз. Термоядерный синтез до сих пор остается технологией, которая станет давать нам почти бесплатную энергию «через 20 лет». Космические полеты стали дороже, а не дешевле. А Марс так и остался недостижимым, не говоря уже о звездах.

Великое отступление в виртуальность

Столкнувшись с непреодолимыми физическими барьерами, человечество обратилось к созданию альтернативных реальностей. Сначала это выглядело как безобидный эскапизм, но постепенно превратилось в нечто большее.

Посмотрите на эволюцию популярной культуры. В 1980-х дети мечтали стать космонавтами и изобретателями. Сегодня они хотят стать стримерами и создателями контента в виртуальных мирах. Minecraft стал самой продаваемой игрой в истории именно потому, что предлагает то, чего не может дать реальный мир — возможность строить что угодно без физических ограничений, пусть и из карикатурных кубиков.

Современные видеоигры — это уже не развлечение, а параллельные вселенные с собственной экономикой, политикой, культурой. World of Warcraft существует дольше, чем некоторые реальные государства. Игроки в EVE Online проводят в космических сражениях точно больше времени, чем все астронавты в истории провели в реальном космосе.

Социальные сети превратились из способа общения в альтернативную реальность, где люди создают идеализированные версии себя. Сколько ни запрещай одну из них, которую делает корпорация, признанная в России экстремистской, а все равно люди находят способ прорваться в эту симуляцию жизни, зачастую становящейся важнее реальности, только чтобы погрузиться в методичное листание роликов на экране телефона.

Метавселенные типа VRChat или Horizon Worlds идут еще дальше — они предлагают полную замену физического существования. Люди в шлемах виртуальной реальности проводят там рабочие встречи, устраивают свадьбы и покупают виртуальную недвижимость за реальные деньги.

Культурные симптомы отступления

Поп-культура стала зеркалом этой трансформации. В 1980-х научная фантастика рисовала оптимистичные картины будущего. Но особенно показателен даже не безумно популярный на западе сериал Star Trek (тогда как раз вышло продолжение классического «Звездного пути» — The Next Generation с капитаном Пикаром), а так и оставшийся нишевым «Вавилон-5». Стартовал он в 1993 году, но задумывался его создателем Майклом Стражински как раз в конце 80-х.

Если отвлечься от его большого и несомненно прекрасно и любовно свитого сюжета о космической войне и ярких и живых персонажей, он, в конечном итоге, рассказывал о борьбе с энтропией, о хаосе, который чинит препятствия человечеству, не давая вырваться из «песочницы»-галактики и достичь того, что создатель шоу называл «переходом за Предел». Древние инопланетные расы в «Вавилоне-5» покидали Млечный Путь не потому, что исчерпали ресурсы, а потому что переросли физические ограничения.

Финальные серии показывают человечество через миллион лет — существа из чистой энергии, способные создавать вселенные. Это была последняя великая мечта о преодолении всех барьеров, включая смерть, энтропию и саму материальность. Желание победы над хаосом и выхода к Высшей Истине бесконечного исследования.

Сегодня же доминируют дистопии. Black Mirror систематически показывает, как любая технология оборачивается против человека. Marvel создал вселенную, где супергерои решают проблемы силой, а не разумом. Даже детские мультфильмы полны апокалиптических сюжетов.

Но самое показательное — это не фильмы, а то, как люди проводят свободное время. Средний геймер тратит больше часов в виртуальных мирах, чем большинство людей — на хобби в реальном мире. Стримеры зарабатывают миллионы, показывая, как они играют в игры. Целые экономики строятся вокруг торговли виртуальными предметами. И это, конечно, не деградация, а адаптация. Если физический мир ограничен, разум находит способы создать неограниченные альтернативы.

От эскапизма к творению миров

Но самое интересное начинается, когда мы задаемся вопросом: а что дальше? Куда ведет эта логика виртуализации? И, кстати, а где же пришельцы? Если призадуматься, то эти вещи кажутся вполне связанными.

Футуролог Ник Бостром предлагает интересный мысленный эксперимент. Что, если мы живем в компьютерной симуляции нашей вселенной, запущенной на ЭВМ какой-нибудь продвинутой цивилизации? Но здесь возникает другой вопрос: а зачем этой самой цивилизации потребовалось тратить столько ресурсов на создание такой модели — если учитывать, что мир они, скорее всего, сделали по образу и подобию своего?

А что если предположить в рамках мысленного эксперимента, что к этому ее подтолкнула именно ограниченность физических возможностей их мира, невозможность, изучив свою планету, двинуться в глубины космоса? Представьте: каждый уровень реальности сталкивается со своими непреодолимыми пределами — скоростью света, термодинамикой, квантовыми эффектами.

И вот, разумные существа начинают создавать виртуальные миры. Сначала для развлечения — как наши видеоигры. Потом для работы и социализации — как наши метавселенные. Затем для полной замены реальности — когда физический мир становится слишком ограниченным для амбиций развитого разума.

Финальная стадия этого процесса — создание полноценных симуляций с разумными существами. Не для борьбы со скукой, а от экзистенциальной потребности в расширении границ возможного. Если ты не можешь исследовать бесконечный космос, создай бесконечные виртуальные космосы. Если не можешь стать богом в реальном мире, стань им в симулированном.

Здесь наш мысленный эксперимент приобретает особую элегантность. Если каждая цивилизация неизбежно сталкивается с физическими ограничениями и в ответ создает симуляции, то мы получаем рекурсивную структуру реальностей.

Представьте: цивилизация уровня N достигает пределов своих возможностей. В ответ она создает симуляцию уровня N+1, где эти ограничения можно обойти или исследовать альтернативные физические законы, но при этом запирает свои разумные творения на таких же ограниченных планетках, подчиненных таким же неумолимым законам физики. Но и цивилизация уровня N+1 в конечном счете тоже сталкивается со своими пределами. И она, в свою очередь, создает симуляцию уровня N+2.

Причем в настоящее, не симулируемое небо — но есть ли разница? Рекурсивная вселенная разочарований, где каждый уровень воспроизводит паттерн предыдущего.

Это красивое объяснение парадокса Ферми: возможно, все развитые цивилизации в конечном счете уходят «внутрь», в бесконечно вложенные симуляции, вместо освоения «внешнего» космоса. Зачем тратить астрономические ресурсы на попытки обнаружить скорее всего несуществующий и в буквальном смысле магический, нарушающий законы физики механизм быстрых межзвездных перелетов, если можно создать миллиарды виртуальных галактик? Конечно, это лишь умозрительная конструкция, философская игра, а не научная гипотеза. Но, к сожалению, она объясняет нашу эпоху лучше многих серьезных теорий.

Планета без загадок

В основе всех этих процессов лежит болезненное осознание: Земля исследована полностью. Каждый континент открыт, каждый нанесен на карты, даже морские глубины сняты в высоком разрешении. Мы заперты на планете, где все важное уже найдено и описано.

Космос остается недоступным из-за фундаментальных ограничений. Межзвездные расстояния настолько велики, что даже полет к ближайшей звезде займет десятки тысяч лет. Межпланетные путешествия оказались намного сложнее и опаснее, чем казалось в эпоху «Союза—Апполона».

Это создает экзистенциальную клаустрофобию — ощущение замкнутости в конечном пространстве. Отсюда современная одержимость поиском внеземной жизни, теориями заговора, криптозоологией. Даже недавний ажиотаж вокруг НЛО отражает отчаянную тоску по чуду, по хоть чему-то неизведанному. Но даже если завтра мы получим сигнал с другой планеты — что это изменит практически? Переписка со скоростью света в течение столетий? Физические законы непреклонны.

Человечество всегда было движимо любознательностью. Спрашивало себя, а что там, за горами или океаном, в неизведанных землях, и не являемся ли мы, разумные, инструментом самопознания вселенной? И теперь, когда ответ на это вопрос, похоже, — «нет», мы обращаемся к саморазрушению.

И если эта парадигма верна, то несложно предположить, чем закончится как бытие цивилизации N-1, так и существование всех последующих.

Это — не попытка погрузить читателя в безысходность, а призыв задуматься и осознать реальность, в которой мы с вами оказались. Возможно, мы что-нибудь придумаем и сумеем преодолеть эту фазу своего существования. А если нет — то дальше и придумывать будет некому. Но фантазия — очень сильная штука. Когда ты считаешь, что выхода нет, на помощь приходит она, пусть и не меняя реальность, но давая возможность посмотреть на нее совершенно с другой перспективы.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции