В Пекине завершился XX съезд Коммунистической партии Китая. На первый взгляд он был «печатью», закрепляющий власть Си Цзиньпина и его переизбрание на пост генерального секретаря ЦК КПК в третий раз. Однако это не значит, что в КНР не идет борьба за власть. О том, что она представляет собой сейчас и что ждет Китай в ближайшие годы, RTVI рассказал китаевед Михаил Карпов.

Михаил Карпов — кандидат исторических наук, российский китаевед, специалист по социально-экономическому и политическому развитию Китайской Народной Республики. Главный научный сотрудник Центра комплексного китаеведения и региональных проектов МГИМО, доцент Школы востоковедения ВШЭ, доцент кафедры истории Китая ИСАА МГУ. Читал лекции по политэкономии системных транзитов в университетах Китая, Британии, Германии, Венгрии и Польши.

Стала ли КПК окончательно партией Си Цзиньпина

Выглядит это так, но это не значит, что так и есть на самом деле. Я думаю, что основные оппозиционные группы сохраняются, и недовольных было много. Учитывая, мягко говоря, спорные экономические перспективы Китая, стратегический потенциал этой оппозиции будет увеличиваться.

Но очевидно, что сейчас Си Цзиньпину действительно удалось нейтрализовать оппозицию и вывести ее из ключевых партийных органов, принимающих решения. Предположу, что это был компромисс, и в нем Си Цзиньпин оказался более сильной политической стороной, чем все эти оппозиционные группировки.

Иного я и не ожидал, и говорил об этом с 2017 года. Это связано с его контролем над силовыми структурами армии и внутренней безопасности — их аналогом российской Федеральной службы охраны (ФСО).

Ng Han Guan / AP

Почему бывшего председателя Ху Цзиньтао вывели со съезда

Я смотрел открытие съезда и видел, как члены президиума входили и рассаживались. Было видно, что Ху Цзиньтао находится в очень плохой форме — я его даже не сразу узнал. Он очень сильно постарел и поплохел. Поэтому, с моей точки зрения, случилось именно то, что случилось — ему стало реально плохо.

Что касается бумаг, которые перед ним лежали, то среди них не было каких-то серьезных документов. Это были распечатки идеологических заявлений. Представлять себе, что он хотел в какой-то момент подняться и что-то сказать не по регламенту, с моей точки зрения абсурдно.

Да, Си Цзиньпин положил руку на эти бумаги, а потом их унесли — но он все правильно сделал. Потому что зачем человеку, который находится в таком состоянии, что-то еще держать в руках? Потом подошли два охранника и вежливо помогли ему выйти. С моей точки зрения, здесь нет ничего экстраординарного. Я, конечно, допускаю какой-то политический аспект происходившего, но мне непонятно зачем, кому и что он хотел показать в таком случае.

Был ли XX съезд формальностью, закрепляющей указания Си Цзиньпина

Сам съезд действительно стал формальной «печатью» на планах и достижениях Си Цзиньпина. Но очевидно, что до самого его начала шла большая борьба, сохранялась секретность относительно того, чем все это закончится. Утечек было много, но они все противоречили друг другу, и в итоге ни одна из них не реализовалась.

Эта борьба завершилась проигрышем противостоящих Си сил — группировки Цзян Цзэминя, соратника Дэн Сяопина, бывшего генсека ЦК, который поднимал Китай после кризиса 1989 года и почти 15 лет был очень мощной политической фигурой. Все другие группировки так или иначе ориентировались именно на него.

Цзян Цзэминь был человеком, который поддержал Си Цзиньпина в 2013 году. Он думал, что сможет его контролировать, и, видимо, не смог это сделать.

С моей точки зрения, это произошло по трем причинам. Во-первых, это возраст Цзян Цзэминя. У него, в отличие от Ху Цзиньтао, нет деменции, но он просто очень пожилой, и это сказывается на степени его энергичности. Во-вторых, сыграла роль раздробленность оппозиционных группировок — им крайне сложно вокруг чего-то объединиться. В-третьих, это особенности китайской политической культуры. Если появляется какая-то единая фигура, под нее ложатся, даже когда несогласны с ней. Для них она все равно представляет собой некую точку отсчета для самоидентификации. И дело тут не в идеологии и не в реализации программ. В большей степени это конкуренция центров власти.

И еще один момент, который я хотел бы упомянуть в контексте Си Цзиньпина. У меня есть ощущение, что те, кого он задавил контролем, борьбой с коррупцией и прочими подобными вещами, возможно в какой-то момент сами для себя сказали: хорошо, хочешь порулить, так давай, порули. А мы потом через лет пять лет посмотрим, чем это все закончится.

Ng Han Guan / AP

За что выступают оппозиционные группировки

Здесь первична все-таки именно борьба за власть, а не борьба за тот или иной курс. Это конкуренция центров власти и только потом уже конкуренция программ. Но это не значит, что здесь нет некоторой концептуальной составляющей.

Потенциально оппозиционные группировки хотят вернуться к модели Дэн Сяопина, когда можно было получать откаты и класть их в карман, создавать имидж либерального Китая, экономического роста и так далее. Их посыл — уберите Си Цзиньпина и все будет хорошо, мы вернемся к золотому веку. А группа Си старается не дать этим людям реализовать свою программу, они выступают за Китай Си Цзиньпина.

В целом же Си преследует задачу сделать Китай великим. Инструментом этого величия является коммунистическая партия марксистско-ленинской идеологии, которая, как он считает, может вывести Китай на новые уровни модернизации, силы и успеха. Искать в этом какую-то либеральную или прогрессистскую рациональ не стоит. Это чисто идеологическая конструкция.

Си Цзиньпин хорошо выглядит. Он похудел. В нем есть внутренняя сила. Он произносил свою речь немного усталым, но уверенным и, я бы сказал, успокаивающим голосом. Его посыл был таким: мужики, нам будет очень трудно, но нам надо это сделать, чисто по-человечески. На меня он произвел впечатление внутренне здорового человека. Во всяком случае, на данном этапе это не бесноватый фюрер. Это человек, который думает, что он сможет осуществить задуманное, и знает, как.

Чего хочет Си Цзиньпин от партии

Он хочет от них единства, политической лояльности, низкой коррупции, веры в будущее, максимальной психологической мобилизации, подключения к той миссии, которую он несет. За последние 25 лет рефреном шло то, что международная ситуация выгодна для Китая, и он должен этим воспользоваться.

Сейчас Си сказал, что ситуация сложная и «нужно готовиться к бурному морю». Такой идеологизации я давно не помню, и в плане выступлений, и в плане всех этих отчетов и пресс-конференций по итогам дней съезда.

Такого не было даже в брежневском Советском Союзе моего детства и школьных лет. Последний раз подобный накат идеологии был в самом начале 90-х, когда они боролись с последствиями протестов на площади Тяньаньмэнь.

Andy Wong / AP

Какие задачи стоят перед КПК и Си Цзиньпином теперь

С моей точки зрения, есть две вещи объективного свойства, которые предстоит каким-то образом решать. Первая — что делать с практикой нулевой терпимости к ковиду. Большинство тех, с кем я говорил и мнению которых я доверяю, считают, что с декабря этого года начнется постепенный отход от нее. Дальше терпеть это нельзя. Если раньше такой ход воспринимался бы как политическое поражение, то сейчас — как некая рационализация политики, правильные действия.

Второй момент — это экономика. Экономическая ситуация очень плохая. Консенсус ее роста по прогнозам экономистов по итогам этого года составляет 3-4%. Мои китайские знакомые, не последние люди, говорят о еще меньших цифрах. Это для Китая с точки зрения его экономики и структуры социально-экономических процессов буквально «отрицательный рост».

Завершился пленум, и китайский фондовый рынок упал. Но фондовый рынок — это казино. Нужно смотреть на офшорный курс юаня. А он упал до уровня ноября 2008 года. Это ситуация, когда китайская экономика падала в контексте американского экономического кризиса, который распространился на всех нас. Тогда было непонятно, до какого предела и с какой скоростью это будет происходить, но ожидания были абсолютно катастрофические. Так что это, с моей точки зрения, самый серьезный показатель.

Одна из причин падения — подбор лиц в постоянном комитете Политбюро. Это люди, которые последовательно на протяжении всех последних лет выступали против искусственного стимулирования экономики. А бизнес ожидал, что там будут те, кто хоть как-то станут радеть за стимуляционные меры.

Но недавно в абсолютно открытом, но при этом надежном источнике, сайте «Экономический обозреватель», который тесно связан с Государственным комитетом по реформам и развитию, появилась статья о том, что этот регулятор договорился с шестью ведущими китайскими банками о том, что в предстоящем финансовом году они увеличат кредитную эмиссию на 9,5 триллионов юаней. Это беспрецедентно даже по сравнению с 2010-м годом.

Но что еще им остается? Если стимул не дать — экономика задохнется. Если дать маленький — должного эффекта не будет. Если дать по-настоящему большой стимул, то экономика может захлебнуться. «Шоковую терапию» — максимальную либерализацию рынка — они, понятное дело, сейчас проводить не будут. То есть хороших вариантов в экономике нет. И все это, с моей точки зрения, в перспективе четырех-пяти лет может привести к сильному макроэкономическому кризису либо дефляционного, либо инфляционного свойства, из которого Китай, возможно, уже и не сможет выбраться. Он будет иметь очень серьезные системные общественно-политические последствия.