«Удар неизбежен». К чему приведет бомбардировка ядерных объектов Ирана

Иранские военные ждут американо-израильского удара по ядерным объектам страны со дня на день. В своей колонке для RTVI эксперт по Ближнему Востоку Никита Смагин рассказывает, к чему это может привести.

Бить или не бить

В Израиле размышляют о возможном ударе по ядерным объектам Ирана уже не первое десятилетие. Идея эта практически сразу после того, как стало известно об активной работе Ирана по обогащению урана. Поскольку за пошедшие годы тема в СМИ обсуждалась множество раз, а удара так и не случилось, в реальность такой перспективы многие просто не верили.

Однако прошлый 2024-й год напомнил о висящем на стене ружье. Иран и Израиль два раза обменялись взаимными ударами, тем самым нарушив негласное табу — до этого открытых атак по территории противника эти страны не совершали. Помимо прецедента, важен еще и военно-технический момент. Удары Израиля, особенно второй, нанесенный в октябре прошлого года, показали, что ПВО Ирана не способно дать адекватный ответ на угрозу со стороны израильских самолетов. Иными словами, сомнений в том, что удар еврейского государства может быть удачным, эффективным и безболезненным для атакующей стороны, отныне почти не осталось.

Прочие детали ближневосточного контекста лишь увеличивают вероятность начала военных действий против Ирана. Прежде всего, в Израиле популярна точка зрения, что удар нужно наносить либо в этом году, либо никогда, — лучшего времени для него не будет. Многолетняя стратегия сдерживания израильской угрозы, которую выстраивал Тегеран, рухнула. «Хезболла» потерпела ряд поражений, режим Башара Асада пал, возможности ХАМАС серьезно подорваны. Да и сама Исламская республика после стольких неприятностей, очевидно, находится в некоторой растерянности.

Наращивание военных поставок США еврейскому государству также прибавило нервозности. Да, Трамп заявлял, что для него приоритетна все-таки не военная операция, а новое соглашение с Ираном, но в то, что американский президент сможет его продавить, верится с трудом.

Во-первых, опыт давления Трампа на Иран во время его прошлого президентского срока показывает, что он слишком многого хочет, чтобы Тегеран на это согласился. Тогда, речь фактически шла о полной капитуляции Исламской республики. США требовали не только ограничения ядерной программы, но и отказа от разработки ракет и в целом прекращения всей иранской региональной политики в ее нынешнем виде.

Во-вторых, сам Иран сейчас занимает довольно радикальную позицию. В ответ на слова Трампа о новом соглашении, иранский МИД заявил, что страна больше не вступит в переговоры по ядерной сделке даже под давлением США. Схожую риторику используют и другие представители иранских властей. И при президенте-реформаторе Хасане Рухани, и при консерваторе Эбрахими Раиси, позиция Ирана была намного умереннее и формировалась так: мы готовы к соглашению, если оно будет отвечать нашим интересам.

Не исключено, что Тегеран уже смирился, что удар Израиля неизбежен, а поэтому счел, что смысла в сделке нет. В конце концов, предполагается бить только по ядерным объектам, а это иранский режим, в теории, вполне способен пережить.

Что даст удар

При всем движении в сторону военного решения вопроса иранской ядерной программы, главные аргументы против такого подхода никуда не делись. В рамках политического реализма для США и Израиля ключевая проблема удара состоит в том, что он не снимает вопрос с повестки. Он дает лишь временный результат.

Наземная операция исключена — это слишком рискованно, и один Израиль точно не справится. Удар же с воздуха вряд ли уничтожит иранские ядерные объекты. Главные из них (Фордо, Натанз) находятся слишком глубоко под землей, поэтому с большой вероятностью удастся повредить только их наземную инфраструктуру. Это отбросит иранскую ядерную программу на пару лет назад, но все разрушенное на земле в течение нескольких лет может быть восстановлено, и тогда вопрос встанет снова.

Конечно, есть вероятность, что при помощи США все-таки можно добиться уничтожения большей части ядерного потенциала Ирана. Для этого американцы должны сами принять участие в операции или предоставить Израилю соответствующее вооружение, например, сверхмощные противобункерные авиабомбы GBU-57. Но и этот сценарий не снимает проблему.

То есть и в этом случае речь идет об ограниченном периоде (5-10 лет), за который Тегеран все равно сможет восстановить потерянное. Более того, после таких ударов он наверняка будет размещать свои объекты еще глубже под землей — там, где их уже не достанет ни одна бомба.

Наконец, удар станет сигналом для иранских властей о повышении ставок до максимума. Это значит, что страна почти наверняка после этого целенаправленно начнет изготавливать ядерное оружие, а не только расширять мощности по обогащению урана. Ведь пока никаких однозначных сведений о начале работы Тегерана над бомбой нет.

Впрочем, есть и другой аргумент. Загадывать на 3-5 лет вперед в условиях нынешнего турбулентного Ближнего Востока — дело почти невозможное. Никто не готов прогнозировать даже то, что там будет на следующей неделе. А Израиль в случае нанесения удара все же получит гарантированно неядерный Иран по крайней мере на несколько лет. Не исключено, что для Нетаньяху такой результат выглядит приемлемым — синица в руках, которую можно записать в актив и предъявить избирателям.

Точка неопределенности

Ближний Восток остается территорией, на которой разворачиваются одни из самых непредсказуемых и драматичных сценариев в мире. Как правило, короткие периоды относительной стабильности здесь быстро сменяются новыми «черными лебедями» — неожиданными событиями, резко меняющими региональный контекст. Вспомним ту же Арабскую весну или появление Исламского государства* в середине 2010-х. Таким же «черным лебедем» стало 7 октября 2023 года, приведшее весь регион в движение.

Эти явления могут как материализоваться словно из ниоткуда, так и быть результатом осознанных шагов ключевых игроков — вспомним, например, вторжение США в Ирак в 2003 году. Ровно таким же «рукотворным черным лебедем» для региона грозит стать удар Израиля по Ирану. Главная опасность не в том, как это будет осуществлено и что будет сразу после этого — здесь более или менее понятно. Непонятны далекоидущие последствия — такой удар вновь кардинально изменит Ближний Восток.

Можно, впрочем, предположить пару вероятных сценариев. Например, Тегеран в ответ на удар восстанавливает в течение пары лет свой потенциал и создает ядерное оружие, что приводит к массовой гонке вооружений в регионе — если у Ирана есть бомба, то она срочно понадобится также Саудовской Аравии, Турции и Египту.

Еще один вариант: бомбардировка воодушевляет противников Исламской республики внутри страны, и они меняют режим. Или же они пытаются это сделать, но сразу им это не удается, и в результате в стране начинается длительная гражданская война по примеру Сирии, только раза в четыре большая по масштабу. Фантазировать и придумывать возможные сценарии можно до бесконечности — правда, мы все равно вряд ли угадаем. Такое событие всегда порождает нелинейные последствия, хотя понятно, что безопаснее регион от этого точно не станет.

В отличие от 7 октября 2023-го года (нападение ХАМАС на Израиль) она вполне предсказуемая и ожидаемая, но о том, что лежит за ней, гадать бесполезно. Многие войны идут не по плану, даже когда кажется, что можно справиться за пару-тройку дней. Но есть и сирийский опыт, когда режим Башара Асада пал буквально за неделю. Так что на Ближнем Востоке возможны любые неожиданности.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

*организация признана в России террористической и запрещена