Издательство Individuum в конце августа выпускает книгу Ольги Алленовой «Форпост. Беслан и его заложники». Она выходит к 15-й годовщине трагедии. Журналистка, освещавшая события во время теракта и жизнь города после него, вспоминает о страшных сентябрьских днях 2004 года, рассказывает о расследовании трагедии, а также о том, как живет Беслан сейчас. С разрешения автора и издательства RTVI публикует фрагмент одной из глав этой книги.
Четыре пирога
Я возвращаюсь в Беслан через 40 дней. Еще не всех погибших идентифицировали. В Ростовской судебно-медицинской лаборатории No 124 до сих пор не опознаны останки 14 человек. Родственники не могут найти тех, кто сидел в левой части спортзала под баскетбольным кольцом — там был первый взрыв. Иногда к людям, уже получившим страшную весть из лаборатории и похоронившим близкого человека, снова приходят извещения. От этого здесь впадают в ужас: «Что это значит? Эксперты ошиблись? Или не все части тел сразу идентифицировали?» Рассказывают случаи, когда семье, похоронившей ребенка, привозили его руку или другую часть тела. И тогда похороны повторялись.
Люди здесь изменились. Стали тоньше, прозрачнее. В Беслане очень тихо. Наверное, так бывает, когда в городе перестают разговаривать все жители.
Город проводит поминки. Вместе с завучем школы No 1 Людмилой Коковой я иду в дом к Кусовым. Мария Кусова работала завхозом учебно-производственного комбината, где старшеклассники получали начальную профессиональную подготовку. В каждом втором дворе, закрытом пятиэтажками от внешнего мира, развернуты палатки. В них сидят и стоят мужчины. Женщин приглашают домой к семье погибшего — во-первых, там теплее, во-вторых, так положено, в Осетии мужчины на поминках сидят отдельно от женщин.
Людмила Кокова вспоминает своих учеников и школу, которой больше нет. Она проработала в ней почти 40 лет. Ее ученицы вырастали, становились педагогами и приходили к ней работать. Многих она уже никогда не увидит. Восемнадцать учителей погибли. Пять — из начальной школы. Почти восемьдесят детей из начальной школы не выжили в теракте. Людмила поначалу не понимала, почему столько первоклассников погибло, а потом поняла: «Они маленькие были, перелезть через подоконник спортзала не могли. Многие там и остались».
1 сентября она не пошла в школу. В середине августа от инсульта умер ее муж, заведующий районо. Она отправляла свою дочь — школьного психолога — на школьную линейку, но и дочь не пошла. Они еще не отметили сороковины после смерти отца и мужа, настроения идти на праздничную линейку не было.
Накануне теракта Людмила увидела во сне умершего мужа, который упрекал ее в том, что она посылает дочь в школу. Теперь она думает, что муж ее предостерегал. Другой сон ей пересказала родственница — она увидела погибших учителей и Кокова, и они ей сказали, что там у них тоже школа, а директор в ней Коков. И дети ходят в эту школу — должны же дети учиться. Я молча иду рядом с Людмилой и думаю о том, что ее муж, наверное, был хорошим человеком.
«Мы тут все теперь пересказываем друг другу сны, — задумчиво говорит завуч. — Такое чувство, что вообще это все — один длинный сон».
Учителя каждый день обходят десятки семей. В каждом доме плачут, и учителя плачут тоже. Им всем нужно лечиться, нужна хорошая психотерапия. Но они говорят, что им легче, чем остальным. Невыносимо только в домах, где погибли их ученики. Тяжело смотреть в глаза родителям и чувствовать себя виноватыми в том, что остались живы.
В доме у Кусовых много людей. 1 сентября Мария Кусова повела в школу своего внука. Ее сын Владимир вспоминает, что мать всегда водила в школу всех своих внуков. У самого Володи дети маленькие. Он — бывший сотрудник МВД, ушел в отставку по инвалидности. Все три дня он провел у школы вместе с братьями и ополченцами. Помнит, как 2 сентября приехал спецназ «Альфы». Никто не ждал взрывов, говорит Володя. После того как 3 сентября в 13:15 в школе раздались взрывы, спецназ побежал прямо к школе, не прикрываясь, потому что из окон спортзала, прямо под пули, выпрыгивали раздетые дети. Выпрыгивали — и разбегались, «как муравьишки». Многие маленькие бросались к крану, из которого шла вода. Этот кран был напротив школы, и бежали к нему под огнем. Не все успели напиться.
У Володи в глазах стоят слезы. «И эти ребята, альфовцы, отвлекли огонь на себя, — продолжает он. — Они шли без всякого прикрытия прямо на огонь». Поэтому так много погибших. Спецназовец Андрей Туркин накрыл собой гранату, брошенную боевиками. Погиб, но спас сидевших рядом детей. Погиб полковник Разумовский, первым бросившийся в школу. Вслед за спецназом к школе побежали ополченцы: хватали бегущих детей, уносили в безопасное место. «Я вынес третьего ребенка, когда мне крикнули, что моего племянника положили в машину, он ранен. Там нельзя было искать своих, а мимо чужих проходить. Хватали всех. А потом школа загорелась». По его словам, боевики заняли оборону на втором этаже школы и вели оттуда огонь.
Когда все закончилось, Володя с братьями стали искать мать. Ее нигде не было. Они объездили больницы и морги, опрашивали свидетелей. Кто-то вспомнил, что в спортзале Мария всегда находилась рядом с детьми — отвлекала их от страшного, рассказывала истории. После первого взрыва, раненная в живот, она подтащила внука к окну и перебросила его на улицу. А сама осталась внутри.
