«Быстро и ярко не получилось, будем медленно и тускло». Экс-глава МГБ ДНР Андрей Пинчук о том, при каких условиях закончится военная операция России на Украине

В издательстве «Книжный мир» вышла книга «СВО. Клаузевиц и пустота» Михаила Головлева, посвященная вооруженному конфликту на Украине. Это первая книга с серьезным анализом ситуации и прогнозом на будущее. Автор рассматривает отступление под Киевом, Изюмом, анализирует причины этих событий и дает свои варианты решения проблем. В сети книга вызвала широкое обсуждение — участники боевых действий дали на нее положительные отзывы, согласившись с выводами. Михаил Головлев — это псевдоним полковника ФСБ в запасе Андрея Пинчука. RTVI узнал у него, почему Владимир Путин решился на силовое решение украинского вопроса, в чем причина отступления под Харьковом и Херсоном, будут ли теракты на территории России, какие выходы из сложившейся ситуации вообще возможны, а также почему Игоря Стрелкова нет на фронте.

«Путин осознал, что драка неизбежна»

Ваша книга больше похожа на аналитический доклад об обстановке на фронте с предложениями срочных и долгосрочных мер, которые необходимо предпринять для улучшения ситуации.

Действительно, изначально писался доклад достаточно сухой, который постепенно обрастал всевозможными не вполне официальными составляющими. Он был передан адресату.

Почему я посчитал, что доклад должен стать книгой, объясню на примере известной истории. Сталину поступало множество докладов, что будет нападение Германии, и до сих пор исследователи удивляются, почему Сталин от них отмахивался. Дело в том, что, когда Сталину приносили папку, в которой лежал подобный доклад, рядом уже была гора папок, в которых были похожие доклады, но с противоположными выводами.

Когда у крупного руководителя много противоречащих друг другу сведений, то емкость принятия решений заполняется. Дальше он просто перестает обращать внимание на эти доклады и начинает действовать интуитивно или на основании советов доверенных лиц. У Сталина была похожая ситуация.

Поэтому я решил, что если я свои мысли оставлю на уровне доклада, то это будет один из таких вот докладов в папке. Я опубликовал книгу с расчетом на то, что ее прочтут люди, имеющие отношение или возможность повлиять на те процессы, которые в книге отражены.

В интервью 2017 года вы сделали прогноз, который полностью сбылся. Вы говорили, что Донбасс и другие территории будут присоединены к России. Как вы считаете, Владимир Путин и его окружение в 2014 году не пошли на присоединение Донбасса и почему они все-таки решились сейчас?

Специфика системных проблем состоит в том, что отмирают наиболее удачные варианты, наиболее целесообразные, и постепенно, шаг за шагом, остаются только наиболее сложные, ресурсно затратные и менее компромиссные решения.

Мы прошли этот этап. В 2017-м я понимал, что мы движемся в сторону отмирания компромиссных вариантов. В конце концов, мы подошли к ситуации, когда все эти сложности, которые накапливались, оставили руководству страны единственный и бескомпромиссный вариант развития ситуации, либо еще немножко подождать и оказаться в состоянии глубокой обороны.

Все промежуточные стадии были связаны с тем, что Путин считал, что есть некие компромиссные, кулуарные договорные варианты развития или разрешения ситуации. История с СВО тоже не возникла на пустом месте.

Следующий этап, когда понимаешь, что демонстрация не получилась, а все остальные варианты отпали по ходу движения. Остается только один путь — это и есть окончательное осознание Путиным того, что драка неизбежна.

Было ли предательство

Тут мы подходим к тому, что описывают фразой “взять Киев за три дня”, и обманутых ожиданиях, что украинцы будут встречать российскую армию цветами. В сети буквально на днях публиковали воспоминания спецназовца, о боях в Харькове в самом конце февраля… Что это было? Кто-то слил планы или были ошибки планирования?

Советский Союз, была более закрытая система, чем современная Россия. Но при этом вся история СССР — это история различных форм предательства на уровне высших руководителей спецслужб. Был, например, руководитель отдела внешней контрразведки первого главного управления генерал Олег Калугин, который сейчас живет в Штатах. Был такой генерал-лейтенант Поляков, один из руководителей ГРУ, который выдал всю свою агентуру. Процессы предательства были довольно регулярны. Сложно представить, что Россия подобными проблемами не страдает.

Что касается планирования. Некоторые считают, что вся моя книга — это критика плана СВО, но это не так. Руководитель Главного управления разведки Украины Кирилл Буданов в своих последних интервью, оценивая планы СВО, говорил, что если бы не утечка, которую они получили, то у России были бы все шансы реализовать план. Если бы они не знали заранее, что будет десант в аэропорту Гостомель и Россия сразу бы его взяла, организовав воздушный мост, то Киев бы пал.

Вы говорите про сведения, которые передал Украине, убитый СБУ в Киеве агент ГУР Денис Киреев?

Нет, Киреев — это фигура низшего звена, тут речь о других людях. Возвращаясь к Буданову — по оценке украинской стороны, план спецоперации имел все шансы на успех. Путин, как бывший сотрудник спецслужб, всю свою карьеру в качестве президента осуществлял те или иные формы спецопераций. И делал это не напрасно, потому что, хорошо знал свое окружение, не раз мог убедиться в том, каким образом осуществляются и утечки, и торговля его будущими решениями, и попытки влияния на них, и создание коалиции вокруг них. Я думаю, этот стиль был выбран им тоже методом проб и ошибок.

А теперь давайте представим, что вы планируете специальную военную операцию. Что вы выберете? У вас есть вилка — первый вариант — это организовать долгосрочное планирование с привлечением большого количества участников, представителей Генштаба, с проведением целевых учений и так далее, с ревизией реального состояния боевой мощности. С большим количеством, причем в два, в три раза большим количеством задействованных сил личного состава. А их нет. И надо проводить скрытую мобилизацию. Или второй вариант — попытаться ударить резко, быстро, точечно, но с издержками недостаточных ресурсов, которые компенсируется наступательной скоростью.

Так вот, если бы было по первому варианту, многие бы сейчас сидели и говорили: “зачем все делается так долго и открыто, надо было все сделать тайно и быстро”.

Сложилось ощущение, что было недостаточно информации о боеспособности ВСУ.

Есть проблемы, связанные с функционированием спецслужб, обработкой и докладами информации, и влиянием на обстановку. Почему я так считаю — по причинам тех негативных процессов, в том числе на Украине, за которые отвечали представители МИДа, представители спецслужб. Потому что, если бы их не было, не было бы ни Майдана, не было бы там Януковича, который расправился с реальными пророссийскими политиками, которые могли бы стать основой пророссийского движения.

О причинах отступлений из-под Херсона, Харькова и Киева

Ваша книга была сдана в печать до отступления из Херсона. Некоторые предполагают, что за этой перегруппировкой тоже скрыты какие-то договоренности.

Ситуация с Херсоном трагическая и беспрецедентная. Беспрецедентная, потому что без боя был оставлен областной российский центр. По действующему законодательству это так. Но с точки зрения системных последствий для фронта Херсон таких негативных последствий, как, допустим, отступления из-под Киева, Сум и Чернигова не имел.

Почему?

Потому что у нас в марте были опорные точки для логистических направлений ударов по всей глубине фронта и по всей глубине территории. И на момент, когда мы стояли под Киевом, мы эти возможности имели. Когда мы ушли, мы получили намного более негативный результат, чем отступление от Херсона, с точки зрения военно-стратегической составляющей.

Главное последствие выхода из Херсона — это отказ от перспективы движения в сторону Приднестровья, т.е. на Николаев, Одессу. Такая же ситуация с отступлением из Изюма. Он привел к военно-стратегической последствиям — мы лишились плацдарма для быстрого наступления на Славянск. А потеря Херсона, с точки зрения всей картины линии фронта, негативных последствий не создала.

Аналогичный случай был в 2014 году после подписания первого Минска. Российские генералы нарисовали карту с линией разграничения. Она проходила, рассекая город Докучаевск, и фактически он должен был перейти под контроль украинцев. Генералы начали давить на тогдашнего главу ДНР Александра Захарченко и на меня. Нам обещали взамен, что украинцы отдадут нам донецкий аэропорт и, возможно, Пески. Но в Докучаевске были люди, туда вывозились люди из Славянска, там находились запасы хлеба. Но с точки зрения военной логики мы должны были не задумываясь уйти, потому что так линия фронта была бы прямее. Мы не ушли, и Докучаевск на все эти годы остался в составе ДНР.

С чем было связано отступление из Изюма?

Это ошибка в оценке военного потенциала противника. Мы знали, что где-то в Англии, в Европе готовятся свежие резервы, 12 000 человек. Они стали ядром контрнаступления. Людей оснастили системами связи, системами разведки, быстроходной легкой бронированной техникой. По сути, броневики с турелями. Все они работали в условиях уже устоявшегося взаимодействия и боевого слаживания, отработанного на учениях.

При этом наши военные в Изюме, Балаклее были в состоянии: “мы тут идем вперед, наступаем”. И по этой причине полноценно оборудованных инженерных сооружений не было. Сидели по домам и блокпосты расставляли. И только после всех этих трагических событий мы стали рыть окопы.

А во вторых, стало понятно, что локальные отряды, отдельные батальонные тактические группы неустойчивы, не приспособлены к обороне. У них нет ни тяжелой системы вооружения, нет резервов соответствующих. С решением этой проблемы было связано решение, которое на коллегии Сергей Шойгу озвучивал о том, чтобы создать полки, дивизии.

Стоит ли ждать в России терактов

Вопрос к вам как человеку спецслужб, который создавал МГБ в ДНР. Как вы оцениваете диверсионные акты, вину за которые возлагают на спецслужбы Украины? Взрыв на Крымском мосту, убийство Дарьи Дугиной. Возможно ли что-то подобное в будущем?

Я считаю, что они прекратились только потому, что Киев и их западные партнеры решили, что они сейчас они не очень своевременны. Цель подобных акций — информационная дестабилизация населения, общества, попытка убедить, что власть не контролирует ситуацию, не может защитить, выполнить свою основную функцию.

То, что мы видели — это проба пера, они убедились в том, что они могут. Но стало понятно, что сейчас такими акциями ничего не добиться, они не влияют на боевые действия. Такие акции имеют смысл тогда, когда помимо них происходят процессы в государстве, когда расшатана ситуация, экономический кризис, люди страдают, множатся слухи, жена царя спит с Распутиным, население теряет веру во власть. Начинается роптание отдельных представителей элит. Вот тут такие акции имели бы свой эффект. И дальше, как в 1917 году:

О роли Стрелкова и «Вагнера»

Не могу не спросить вас про Игоря Стрелкова. Почему его не пустили на фронт, почему не используют его способности и популярность?

Во-первых, на фронт его пустили. У него есть своя версия событий. Но я слышал и другие истории. Я не свидетель этому, поэтому за достоверность не могу ручаться. Но то, что его выпроводили с фронта, связано с тем, что он имеет склонность к политинформации с точки зрения своих личных взглядов, всегда негативных по отношению к действующему руководству России. Если ты негативно относишься к Путину, но едешь воевать, то, я считаю, этот негатив ты должен оставить у себя дома.

Во-вторых, у меня с ним сложные межличностные отношения. У меня все вопросы к Стрелкову связаны с той средой, в которой он вращался. Потому что если бы не наша позитивная деятельность, то русское добровольческое движение, благодаря его усилиям с 2015 года, когда у него был постоянный наезд на власть, находилось бы глубоко в подполье и под постоянным уголовным гнетом. И те, из добровольцев, кто сейчас восторженно рассуждает о Стрелкове, они бы просто по тюрьмам сидели. Так же, как сидели многие, в Донецке и Луганске.

Ваше мнение по поводу ЧВК “Вагнер”. Как вы оцениваете его методы ведения боевых действий? Результаты и вообще ваше мнение о таком роде войск?

Вы назвали “Вагнера” родом войск. Я считаю, что это по-своему забавно. Наверное, вы правы с точки зрения того, что ЧВК это уже род войск, потому что их среда — это некая частная военная сфера.

Когда закончилась активная фаза боевых действий на Донбассе в 2014 м году, то для многих ЧВК “Вагнер” стал отдушиной и спасением, потому что добровольцы уже были не нужны на фронте. Они были не нужны в мирной жизни, они умели только воевать, хорошо воевать.

“Вагнер” был спасением и возможностью зарабатывать деньги, престиж, почет, награды и так далее. И так случилось, что благодаря деятельности “Вагнера” стали продвигаться еще и вполне себе государственные интересы, в первую очередь в Африке. Критикуй не критикуй, но не было бы российского присутствия в Африке, если бы “Вагнер” его не обеспечил, а вслед за ними уже шел наш МИД и все остальные.

Некоторые ставят в вину “Вагнеру”, что это компания, направленная на извлечение прибыли. Но, с другой стороны, они даже в названии об этом заявили, все абсолютно честно. В других странах тоже есть ЧВК, и они тесно взаимодействуют с государством. Приходит Пентагон и договаривается с частниками, и они проводят Афганистане, Ираке в целом ряде других мест государственные функции и соблюдают интересы своей страны.

Другой вопрос, что говорить о том, что “Вагнер” — альтернатива армии, это очень глупо и наивно. “Вагнер” должен решать свои задачи, не заменяя армию. И то, что “Вагнер” сейчас где-то ее подменяет, исполняя армейские функции, я считаю, что и “Вагнер” этому не очень сильно рад. Единственное, чего не хватает, я считаю, что его деятельность должна быть законодательно отрегулирована, легализована.

Почему Россия не готовилась к длительным боевым действиям

В отзывах о книге отмечают ваш анализ и точную критику ситуации, в которой Россия вступила в украинскую кампанию. Какие, на ваш взгляд, слабые стороны она обнажила?

У меня нет цели критиковать или выявить слабые стороны. Я пишу о ключевых проблемах, которые, с моей точки зрения, негативно влияют на системном уровне. То есть, можно писать, что нет шнурков, нет трусов, нет бронежилетов, нет патронов, нет снарядов, нет еще чего-то. Из всех этих “нет”, из тысячи пунктов будет всего пять-семь, которые критически влияют на обстановку. А остальное — это описания тягот солдатского повседневного быта.

Что это за пункты?

Первое это то, что реформа российской армии осуществлялась в парадигме, которая полностью противоречит нынешней СВО — либо мы будем вести военные действия малой интенсивности по аналогии с Чечней, с Сирией, либо у нас будет ядерная война. Поэтому мы укрепляем ядерную триаду, силы сдерживания и развиваем небольшой мобильный контингент контрактников, которые в рамках этой парадигмы смогут действовать, например, как в Южной Осетии.

Допустим, проблемы с системами связи — сферой покрытия радиоволн. Если пять километров покрытие армейской связью, а наступать надо на 30 километров: выдвигаются передовые силы, потом штаб и потом все резервы. А между ними нет связи, не говоря уже о том, что нет связи между подразделениями, которые находятся рядом. Ты не можешь никуда наступать. И отступать, кстати, тоже.

До начала марта 2023 года критическими были проблемы, связанные с подавлением средств противовоздушной обороны, но было подписано решение о том, чтобы передать средства противовоздушной обороны в авиацию. Это была странная история, когда для подавления противовоздушной обороны, которая направлена на авиацию, надо было подключать сухопутные войска.

Про эту проблему мне рассказывал в интервью полковник авиации Виктор Алкснис.

Алкснис правильно говорил. Вроде бы достигнуто преимущество в воздухе, но оно не было развито. Зачем нам штурмовать тот или иной опорный пункт, если может подняться самолет с ракетой и просто его уничтожить? Этого не происходит. Почему не происходит? Да вот по этой причине. В начале марта решение было принято. Посмотрим, как будет реализовано.

Сможет ли российская промышленность обеспечить армию

Вернемся к критическим пунктам. Вы назвали проблемы с системами связи, реформой армии. А еще что?

Промышленность. Функционирование промышленности по обеспечению военно-промышленного комплекса осуществлялось исходя из логики, что у нас небольшая мобильная составляющая сухопутных войск. Как следствие, что мы имеем? Мы все видели парады, демонстрации нашей военной мощи — там было много передовых всевозможных систем, “Армата” была. Много чего.

А почему “Арматы” нет на поле боя? Не известно?

Почему? Как раз хорошо известно. Потому что двигатель Б-2, который является основной составляющей большинства российских бронетанковых войск, он на “Армате” не установлен. Там разработан так называемый опытно-конструкторский двигатель, который невозможно поставить в крупную серию. Потому что для того, чтобы выпускать крупную серию, нужно соответствующее производство, соответствующие металлы, сплавы, соответствующие комплектующие, каждая из которых требует отдельного производства. Поэтому “Армат” были единицы.

Когда во всем мире на развитии танков ставили крест, наши военные придумали “Армату”, и я прекрасно помню, что позиционировали ее как самый мощный танк в мире. Мы его видели на парадах. Я был уверен, что его начали производить для армии. А он получается в единичных экземплярах. Почему же не сделали следующий шаг и не наладили производство?

Об этом прочитаете в моей книге, там есть отдельная глава, называется “Промышленность СВО”. Там вы найдете все ответы. Но могу сказать одно. Это не вопрос обеспеченности промышленности в отношении армии. Это вопрос состояния всей российской промышленности.

В каком состоянии в России станкостроение или микроэлектроника? Производства нет не только для армии. Его нет вообще ни для чего. Его нет для телевизоров, для машин, для самолетов. Сейчас санкции ввели — авиастроение в кризисе, сразу заговорили, запчастей не хватает. А почему? Это же не армейское авиастроение, а просто промышленный потенциал, который формировался в стране. Он строился по принципу мы создаем минимум, а все остальное покупаем на нефтегазовые деньги на внешнем рынке.

Китай, Тайвань…

Германия, Япония, Штаты. Все зависит от номенклатуры. И этого достаточно. Потому что если модернизировать производство, то в условиях огромной территории, в условиях очень больших логистических проблем из-за этих территорий, в условиях низкой производительности труда, твой товар всегда будет неконкурентоспособен.

И когда у вас возникнет вопрос массового тиражирования, его так или иначе должна исполнять обычная промышленность, которая оказалась в зоне кризиса, и армия тут не при чем.

У России есть на это время, учитывая западные поставки вооружения Украине?

А у нас в 1941—42 годах было на это время, учитывая, что немецкие войска под Москвой стояли?

Тогда производство все-таки было попроще, чем сейчас. Мы же с вами говорили про проблемы с микросхемами.

С точки зрения определенного пройденного технического пути, производство “Катюш” и Т-34 были в тот период не менее сложным, чем запуск сейчас любого технического нового решения.

Какие возможны дальнейшие сценарии украинской кампании

Что ждать от ВСУ в ближайшее время?

Лучше всего послушать наших врагов. Понятно, что есть элемент информационной войны, но в принципе, они довольно честно говорят, что будут делать. У них есть несколько планов. Это попытка весенне-летнего наступления, это попытка атак в отношении Крыма, и это попытка активных акций непосредственно на территории России, я имею в виду Центральную Россию.

Нам всем в этой связи необходимо понять, и власть предержащим и народу, что перманентная оборона ведет к поражению. Так что нужно наращивать потенциал: боевой, экономический, промышленный. Все остальное — болтовня, какие-то хитрые расклады, схемы и договорняки только усугубят ситуацию. Не существует никаких договорняков, которые бы обеспечили нам победу.

Как дальше будет развиваться спецоперация? Какие ваши прогнозы?

Быстро и ярко не получилось, будем медленно и тускло. Когда у нас выпали из обоймы варианты переговоров и договорняков — теперь остается либо победа, либо поражение. Это очень некомфортно, потому что хочется же найти какие-то варианты. Последняя такая попытка была сделана в Стамбуле, а до нее был Минск-2, Минск-1 — это были попытки не проиграть, не победить, отложить проблему на потом. Все эти попытки уже сделаны. Переговоров не будет. Но и делать из наших правителей неумолимых ястребов я бы тоже не стал, потому что если бы они таковыми были, этих попыток не было.

Победа возможна только механическим умножением военного потенциала, именно механическим и накоплением военной массы. Других способов у нас нет.