Герой ДНР Абхаз: Украина в 2022 году планировала напасть на Курск

Интербригада «Пятнашка» воюет в Донбассе уже 11 лет. Ее бессменный командир Ахра Авидзба с позывным Абхаз авторитет как для ополченцев 2014 года, так и для участников СВО. Спецкор RTVI Денис Волин поговорил с Героем ДНР Абхазом о начале боевых действий на Украине, освобождении Курской области, книгах, которые читает командир, почему он не смотрит фильмы о СВО, а также — когда и чем закончится военная спецоперация.

«Пятнашка» перед началом СВО

Чем занималась «Пятнашка» в последние годы перед началом СВО?

— «Пятнашка» на тот момент была в рядах внутренних войск Народной милиции ДНР. В том самом полку специального назначения, который был создан еще первым главой республики Александром Захарченко. «Пятнашка» держала Авдеевское направление, стояла на линии фронта. Там постоянно происходили бои с диверсионными группами, происходили позиционные столкновения, артиллеристские и снайперские дуэли. Основные крупные бои, конечно, были в 2017 году в промзоне. Дальше в основном речь идет о позиционном противостоянии, оно не прекращалось. Бои шли, единственное — не было наступательных действий. А так, чтобы вы понимали, — в двадцати метрах от ребят сидел противник. Горячо было.

Как эти позиционные бои сказывались на простых мирных жителях Донбасса? Тех, кто жил, скажем в Донецке, эти обстрелы как-то касались или все было спокойно?

— Артиллерия работала постоянно. Достаточно сказать, что от крайней позиции противника до центра площади в Донецке было семь километров. Это расстояние работы 120-го миномета, не говоря уже о ствольной артиллерии.

Дмитрий Ягодкин / ТАСС

Когда вы поняли, что Россия начнет свою операцию в Донбассе и где начало СВО застало вас?

— В этот момент я находился в Абхазии. А то, что начнется — я это прекрасно понимал. Потому что 19 февраля 2022 года у нас был съезд Союза добровольцев Донбасса, где нам сказали: «будьте готовы, Родина вас позовет». Выпады украинской стороны нам тогда уже были понятны. И когда многие говорили, что вот, дескать, Россия это все начала, я возражу — не Россия. Люди, которые разбираются в войне, понимают, что первые удары наносятся по командным пунктам, по узлам связи. Вопрос: сколько генералов с украинской стороны погибло в начале боевых действий? Я отвечу сам — нисколько. Это о чем говорит ? О том, что люди не присутствовали на своих пунктах. А на своих пунктах они могут не присутствовать лишь в одной ситуации, когда армия готовится к наступлению. Тогда эти пункты переносятся ближе к линии будущего соприкосновения, чтобы войска, когда выходили, не теряли связь. Так что мы знаем, что Украина в феврале 2022-го готовила пакость. И мы на нее отреагировали.

Вы имеете в виду, что в феврале Украина стягивала силы на Донбасс, чтобы вторгнуться на территории ЛНР и ДНР?

— Совершенно не факт, что только на Донбасс. Я не исключаю, что Украина в 2022 году рассматривала для исполнения курский сценарий. А в 2024 году он был исполнен с меньшими силами.

То есть вы допускаете, что украинская армия в феврале 2022 года готовилась к войне с Россией?

— Да.

Таисия Воронцова / Коммерсантъ

От Мариуполя до Курской области

Чем «Пятнашка» занималась в первые дни после начала военной операции?

— Мое подразделение тогда выдвинулось в сторону Мариуполя освобождать поселки. Это та «Пятнашка», которая продолжала службу в составе Народной милиции ДНР. Я же, когда приехал, собрал резервистов. Не стал никого вырывать из действующего подразделения. Кто-то из ребят в тот момент был на отдыхе, кто-то в России, а кто-то еще где-то. За два дня в Донецке мы собрали батальон из бойцов, которые в свое время состояли в «Спарте», «Сомали» и других ополченческих отрядах.

Сценарии, когда начинается крупномасштабная агрессия [в отношении Донбасса], мы уже прорабатывали в 2017-2019 годах. Все, условно, знали, где формироваться, если, например, не будет связи. В этом плане у нас были резервы, мы были подготовлены, собрались — и пошли в Народную милицию. Сказали, что нас тренировать не надо, мы подготовлены, и поинтересовались — куда нас определят. Нас определили под донецкий аэропорт, на Авдеевское направление. Так как самые боеспособные подразделения уже ушли освобождать Мариуполь, кто-то должен был оставаться в Донецке. Я когда приехал, тут был только взвод «Спарты». Так что мы подперли с правой стороны «спартанцев». Создали для них братское плечо, и, кроме того, стали заниматься обучением мобилизованных ребят, передавать им опыт.

В боях тогда поучаствовали?

— Да, пару натисков с Авдеевского направления выдержали. Самое интересное, опять же, возвращаясь к разговору о том, кто на кого напал, — заключается в следующем. К нам в руки тогда попала карта командира роты или взвода, — сейчас точно не помню, — 25-й аэромобильной бригады ВСУ. И вот в этой карте четко, по-армейски было нанесено, где он должен прорываться, куда он должен двигаться и так далее. Эта карта ему была выдана еще за полгода до начала нынешних боевых действий. Поэтому для себя мы сделали вывод, что то, что мы слышали из телевизора от наших журналистов, на 99,9% — правда.

Где еще была «Пятнашка»?

— Мы там в общем-то и двигались. Авдеевка, Торецк. После взятия Авдеевки ушли на Часов Яр. Пока были там, начались курские события. Поэтому часть отряда оставили в Часовом Яре, а часть перебросили в Курскую область.

То есть «Пятнашка» в том числе освобождала Курскую область?

Конечно. Первые освобожденные населенные пункты — это работа «Пятнашки».

Чем сегодня занимается подразделение?

— Да тем же самым. Где-то обороняемся, где-то продвигаемся. Наносим артиллеристское поражение скоплениям противника, работаем с БПЛА, работаем над укреплением позиций. Все как на войне.

Что нужно добровольцу в 2025 году

Я знаю, что вы проводите черту между солдатом и воином, и не берете в «Пятнашку», например, офицеров. Но ведется ли набор новобранцев в подразделение?

— Мы берем только добровольцев. Единственная проблема в том, что мы ограничены в своих ресурсах и возможностях. Поэтому ребята вынуждены сидеть по три-четыре месяца и ждать, пока мы введем их в свой штат, вытянем на полигон, а потом уже на позиции.

Какими качествами должен обладать человек, чтобы попасть в «Пятнашку»?

— В первую очередь его столпом должна быть идея, понимание происходящего. Он должен понимать, что идет не в какое-то медийное подразделение. Он идет защищать Отечество и наше общее историческое и культурное пространство. Он должен понимать, что становится причастным к священной войне за сохранение православия на этих землях. Многие сегодня видят, что творят в Киеве. А между тем на Украине один из самых больших православных приходов: в стране 10 тысяч церквей. Поэтому эту историю нужно сохранить такой, какой она была. Боец, который приходит, обязательно должен все это осознавать.

Как бы вы охарактеризовали ту молодежь, которая идет к вам, чтобы воевать?

— Я еще в 2014 году понял, что молодежь наша не потеряна, хотя нам из каждого утюга твердили обратное. Я тогда приехал в Донецк, ожидая, что здесь будут «афганцы», участники каких-то других локальных войн. Но увидел, что двигателем всего является именно молодежь — от 15 до 25 лет. И по сей день молодые — это двигатели и фундамент.

Конечно, здесь взгляд на жизнь у молодых людей становится иным. Бывает ты стоишь и смотришь на человека, разговариваешь с ним как с аксакалом. Потом в моменте задумываешься и понимаешь: а ему всего-то 20 лет. Тем временем он не то что поддерживает разговор, он еще тебе советов дать может.

Раз уж заговорили об этом. А какие советы новобранцам дает командир Абхаз?

— Мой совет звучит чуть-чуть неформатно, грубо: спешка е*** горячку. Спешить не надо.

Сильно ли изменился формат боевых действий, если сравнивать с 2014 годом?

— Здесь на самом деле каждые полгода разные. Совсем по-другому все становится постоянно. Раньше можно было воевать на демонстрации характера: рукопашный бой, штурм. А сегодня противник, — какой-нибудь задрот, который душка не имеет, — сидит где-нибудь за 50 километров и управляет, например, дроном. Сейчас война технологий, хитрости. Ну и линейная.

Что в таких условиях нужно бойцу, чтобы выполнить боевую задачу и живым вернуться на базу?

— Слушать бой, быть уверенным в себе и никогда не сдаваться.

Я вспоминаю еще один ваш совет — где бы ты не находился, всегда окапывайся…

— Это вообще прописная истина, рожденная еще, скорее, в Первую мировую. Тогда траншеи делали не то что в полный рост, а в два роста. Потому что, когда по настилу прилетает, снаряд застревает в бруствере. Сегодня многие ленятся копать. Думают: лягу и обойдется. Не обойдется. Окоп должен быть. Более того, он должен быть глубокий, иметь укрытие. К тому же, не стоит забывать, что перемещение под землей еще и не позволяет противнику посчитать, сколько в этом окопе человек, где они выползут. Так что — нужно копать и не лениться.

Мобилизация, война на истощение и переговоры

Какая ситуация на фронте с точки зрения количественного состава армии, как вы видите все это изнутри? Например, генерал-лейтенант Апти Алаудинов говорит, что хорошо бы призвать разом 500 тысяч, а лучше 1 млн человек, чтобы быстрее закончить СВО. Согласны ли вы с этим и что сами думаете на этот счет?

— Апти Алаудинов один из достойнейших командиров. У него свое видение. Я думаю, что 500 тысяч облегчили бы ситуацию, но и без них можно справиться. Тем более, что чем больше людей — тем легче попасть. Когда идут, условно, пять человек — ты попробуй попади в них. С другой стороны, все зависит от того, какая стоит задача. Если она заключается в том, чтобы нахрапом взять Киев, то 500 тысяч, конечно, войдут и возьмут.

А насколько, по вашим ощущениям, измотан противник? Допускаете ли вы, что в каком-то обозримом будущем фронт с украинской стороны может рухнуть?

— Я полагаю, что боевые действия пошли на истощение. И в этом плане наши возможности побольше. Надо помнить одну простую истину: на начало конфликта украинская армия имела восемь лет боевого опыта, а российская армия в количественном составе была намного меньше. Кроме того, у нее не было опыта ведения войны с армиями со времен Великой Отечественной. Сегодня положение изменилось. Как говорят украинцы, сегодня преимущество один к десяти в пользу российской армии в количественном составе. Но на самом деле это не совсем так. За три года у нас набит такой опыт, что речь прежде всего о качестве. Один наш боец настолько в качественном плане выше, что это заставляет противника считать, как будто их там десять.

Думаю, все идет нормально и правильно. Все уже забыли те времена, когда мы перегруппировались, и с издевкой пытались рассказывать, что армия отступает. Сегодня что-то уже об этом не вспоминают. А мы-то действительно перегруппировывались, ничего в этом смешного нет. Потому что 75-тысячная армия контрактников с добровольцами Донбасса противостояла 800-тысячной группировке противника. Да еще умудрялась идти в наступление. Поэтому честь и хвала тем бойцам, которые принимали удары на себя.

Так что победа по-любому будет за нами. Все для этого делается.

Что думаете о мирных переговорах? Есть ли смысл о чем-то договариваться с Киевом, когда российские интересы столь сильно расходятся с интересами возглавляемого Зеленским государства?

— До этого были Минские переговоры. И потом те же западные политики и СМИ объявляли, что Украина не соблюдает договоры, заключенные там. Так и сейчас. Переговоры показывают всему миру, что мы хотим решения конфликта. Да, они нам вредны. Но, если мы начнем отказываться от переговоров, то эффект отказа будет еще вреднее. Потому что тогда весь мир будет кричать, что мы агрессоры. Но это не так. Поэтому мы в ущерб себе садимся за стол переговоров. И показываем, что все-таки мы договороспособные и свое слово держим и ради вас мы сели за этот стол. А теперь вы, будьте добры, заставьте их сделать то же самое. Но они не могут этого сделать, и в очередной раз налогоплательщики Запада задаются вопросом: “а за что и куда уходят наши деньги”? Так что я считаю, что это перспектива на будущее.

Каким вы видите окончание СВО и когда?

— Наверное, тогда, когда перестанет быть страшно за детей. Вот тогда будет и победа и окончание. Все остальное будет называться перемирие. Надо помнить простую истину: мир строит победитель. Сначала победим, а потом скажем, как будем строить и что будет дальше.

Валентин Спринчак / ТАСС

О легендах ЛДНР, кино и книгах

Вы лично были знакомы с Александром Захарченко, с комбатами Гиви и Моторолой. Какими вы их запомнили?

— Я запомнил их как своих братьев. Мы с ними реально сдружились. Я всегда говорю, что они оставили мне наследство. Их друзья, их семьи… Когда я вижусь с людьми, с которыми я познакомился благодаря их присутствию в моей жизни, я смотрю на них — и в каждом из них вижу их. Я всегда с трепетом жду нашей встречи. Когда я вижу супругу Моторолы, я отношусь к ней как к сестре. И я рад, что моя супруга с ней дружит. Когда я вижу мать Гиви, то сердце хватает. Мы просто всегда обнимались молча, и слезы текли.

Есть какой-то важный совет, который вам дал кто-то из них или, может быть, чьи-то слова тронули вас до глубины души?

— С Гиви и Моторолой мы больше дурачились всегда. Вот на нас посмотреть, когда мы втроем встречались, старше 15 лет нам бы никто не дал. Мы были как те хорошие друзья, которые встретились на речке где-нибудь в деревне и страдают ерундой. А вот Александр Владимирович как-то собрал всех командиров, и сказал: ребята, посмотрите вокруг. У вас у всех есть разногласия, споры, есть нелюбовь друг к другу или, наоборот, любовь. Но вы поймите, что на том языке, на котором разговариваете вы, уже никто вас никогда не поймет. Вы только есть у друг друга. Будь то свадьба или похороны, только вы будете друг друга вспоминать, обнимать и понимать. Поэтому, сказал Захарченко, будьте чуть-чуть более сдержаннее и дружнее. Вот такой был совет.

И теперь, спустя время, когда я встречаюсь с какими-то людьми, часто происходит такое, что когда они начинают что-то рассказывать, например их видение о начале СВО, — я их не понимаю, а они не понимают меня. Им сложно объяснить, что начало войны — это не начало СВО. Они не понимают, что здесь с 2014 года население страдало под артобстрелами, школы закрывались, а в сентябре не могли открыться, потому что шли активные боевые действия, и при этом всем, вопреки всему, здесь кипела жизнь.

Сейчас-то уже те, кто сюда пришли после 2022 года, посмотрели на все своими глазами, они поняли, что здесь ребята восемь лет не кукурузу охраняли.

Чем вы все эти годы вдохновляетесь?

— Наверное, тем, что путь воина заключается в том, чтобы быть полезным своему государству, своему Отечеству. Мы 11 лет стоим и полезны своему Отечеству. За все это время никто нам не сказал, что все, вы свободны и не нужны. Мы отдаем все свое время и душу этому.

Мы же, кстати, не только войной занимаемся. Нам и социальная жизнь не чужда. Когда в ДНР только зарождался футбол, мы помогали футболистам, помогали создавать федерацию футбола, клубы, создавали карате, спортсменам помогали выезжать на турниры, чтобы прославлять Донецкий край. Они выступали и в Японии, и в Южной Америке. И везде под знаменами Донецкой народной республики.

Понимая, что единственный медийный продукт, который на мир расползся от России, это КВН, — мы и его здесь возродили. И не просто возродили. Сегодня наши ребята выступают в Высшей лиге, в Первой лиге. Мы за ними наблюдаем, мы за них радуемся. Мы понимаем, что для этого все и делали. Мы проложили рельсы, по которым двинулись не просто составы, а тяжелые составы. И мы везде видим свою причастность к созданию молодой республики и ее становлению.

Раз уж затронули тему культуры, расскажите, успеваете ли вы следить за миром кино, тем, что снимают сегодня в России про Донбасс и военную операцию?

— Из всех фильмов я успел посмотреть только «Лучшие в Аду». Тяжело смотреть про то, в чем сам принимаешь участие. Это ж не документальное кино, а художественное. Здесь есть собирательные образы. А ты носитель информации об этом, видишь, что где-то нереалистично. К тому же такие фильмы и сериалы часто о любви. Но сюда человек приходит Родину защищать, а не слюни распускать. Не знаю, может быть, когда выйду на пенсию, буду тихо, спокойно сидеть и смотреть. А сейчас тяжело.

Но я рад, что такие фильмы снимаются. У меня дети растут, они хоть посмотрят, поймут, что папа не просто ушел куда-то, не понятно куда.

К тому же мы ребятам, которые снимают такое кино, во всем помогаем.

Я знаю, что военкор Семен Пегов сейчас снимает сериал, в том числе про «Пятнашку».

— Да, мы помогали в съемках. Одна из серий посвящена Мамаю (Олегу Мамиеву — прим. ред.), человеку, на чьи плечи я водрузил всю тяжесть отряда, который он возглавил в 2016 году. Сейчас его уже нет с нами. А на его роль пригласили бойца, который сейчас уже является министром культуры в Северной Осетии. Когда мы обсуждали эту серию, решили, что нужно снимать не просто про командира «Пятнашки», а именно о Мамае, чтобы это было понятно. Семену пришлось даже немного исправить сценарий.

Книги успеваете читать?

— Есть книга, которая касается моего этноса, называется «Последний из ушедших». Ее несколько раз читаешь, и каждый раз она открывается по-разному. Я человек, чей народ пережил то, что происходит в книге. Наверное, на того, кто с этим не сталкивался, она не произведет такого впечатления.

Также стараюсь читать книги о Великой Отечественной войне. Когда есть время, читаю «Живые и мертвые» Константина Симонова.

У «Пятнашки» есть нагрудный знак, на котором изображен Че Гевара. Как так вышло и как вы сами относитесь к Че?

— Че Гевара — это символ интернационализма. А мы — интербригада. Поэтому и взяли его лик за основу. Сейчас к нам приезжают добровольцы колумбийцы, кубинцы, даже аргентинцы. Так что с символом мы не прогадали. Сам я Че Гевару, конечно же, уважаю. Он же тоже был добровольцем. У него была своя идея и он ее отстаивал. Погиб за эту идею, и стал символом. Мы, в «Пятнашке», понимаем, что он уважаемый для нас человек.

А как относитесь к красному знамени, которое часто можно встретить в зоне СВО, и в целом к разным периодам истории России?

— Я родился в Советском союзе, поэтому как я могу относиться к знамени Победы, которое водрузили над Рейхстагом? Только с любовью. С пониманием того, что это не просто часть нашей истории, а лучшая ее часть. С этим знаменем мы в Космос полетели, с этим знаменем мир нас боялся.

Если мы возьмем поединок боксеров, то там не будет того, кто не пропускал удары. В жизни нашей страны были разные периоды. Как мы можем их судить, когда мы являемся 1/6 частью суши. Мы кто такие, чтобы говорить, что что-то в разные периоды жизни нашей страны было неправильно? Наши отцы допустили развал Советского союза и потерю территорий. Это не их территории были, чтобы они просто так их все разбазарили. Поэтому мы их обратно вернем.

А рассуждать о том, какой период страны плох неправильно. Ну, начнем с ельцинского, когда стреляли по Белому дому, когда распался СССР. Тогда православные скажут — а у нас зато церкви задышали и зажили. Начнем говорить, что при приходе к власти коммунистов мы что-то потеряли, тогда они начнут рассказывать, как подняли образование, ядерную промышленность, полетели в Космос, одержали великую Победу. Каждый период нашей истории имел и хорошее, и плохое. Смотря под каким углом мы будем рассматривать.

Мы как-то делали ролик в поддержку нашего верховного главнокомандующего, так нам пришлось добавлять визуализацию. Потому что люди, которые родились в нулевых, нас бы уже не поняли. Они уже родились в стабильности, они не видели, чего мы опасаемся. А эту стабильность нам дал только один человек. И вера населения в него.

То же и с имперским флагом. Футбольные хулиганы постоянно его использовали. Но немногие знают, что у этого флага короткий исторический период. Что все-таки тот российский, который мы имеем, он и есть имперский флаг. Знатоков истории у нас мало. Но я и к черно-желто-белому нормально отношусь. Однажды боец достал его, когда мы поехали оборонять Шахтерск, и я его воткнул в машину нашу. Никаких проблем. Не было ничего зазорного в этом. А когда казаки из моего подразделения пришли и сказали: будь нашим походным атаманом, я с удовольствием стал им.

Кто такие русские

Как-то в интервью вы говорили о том, что все те, кто воюют на Донбассе за интересы России — русские. Эта мысль пересекается и со словами Апти Алаудинова, который тоже часто называет себя русским и нашу армию русской. Хотя Апти Аронович этнический чеченец, вы абхаз. Почему вам важно говорить, что армия России — русская?

— На самом деле не только на Донбассе. Любой абхаз, который не воюет или возмущается этим, сейчас поедет в Америку, он тоже для них будет русским. Для них там существует два полярных мира: коллективный Запад и Россия. Если ты не с Западом, то ты с Россией. А если ты еще и русскоговорящий, то ты русский. И нечего этого стесняться.

Я, знаешь, не помню, чтобы в наших краях процветала чума, как у них. Не помню, чтобы мы духи придумывали, чтобы свою вонь забрызгать. И это они нас называли немытыми? У нас таких проблем нет. Я туда не стремлюсь, и не хочу на себя примерять их ценности, потому что мой народ намного древнее. Мы имеем свою культуру, свои ценности, традиции и свой язык. И Россия нас этого не лишала. А вот я задам вопрос американцам: а где индейцы? Что с ними? Какой штат принадлежит им или они хотя бы автономии имеют?

На днях одно из информагентств заменило во фразе президента Путина “где ступала нога русского солдата — то наше” слово русский на российский. Как вы относитесь к таким вещам?

— Вот такой политес, наверное, и развалил Рим в свое время. У русского человека должен быть фундамент. И он у них был. Поэтому они и стали такими. Не будучи удобными, а будучи русскими. Собрали всех, стали опорой. А сегодня они пытаются угодить всем.

Вот я как командир скажу. У меня подразделение немаленькое, и если я буду угождать всем, то ничего не получится. Поэтому есть мое решение, они пришли ко мне служить, и если им оно не нравится или они считают, что я чего-то не догоняю, то есть другие командиры. И поэтому тем, кому не нравится жить в России, с русскими… Почему я абхаз? Я россиянин, а этническая принадлежность — абхаз. А что, нет этнического русского? Есть.

Вот есть слово — толерантность. Мы сейчас пытаемся его не использовать, чтобы на петухов не смахивать. Но это же хорошее слово было. И его у нас отняли. И мы начали аккуратничать. Есть же абхазы, адыги, дагестанцы. А у нас клич — Русские идут! — сразу ассоциируется с националистами. Но должна же быть какая-то основа. И если верховный сказал русские, то зачем проявлять какую-то толерантность или еще что-то исправлять. Мы же понимаем, что он говорит. Зачем заставлять его задумываться над словами и как-то по-другому их произносить? Мы в нем уверены. Пусть он говорит, как чувствует, а не как надо.

Диверсии

В России периодически появляются новости о работе диверсантов внутри страны. Насколько, на ваш взгляд, сейчас серьезна работа украинских спецслужб у нас в тылу?

— Это в очередной раз показывает наше отношения к ним. Мы же освобождаем территории, и их жителей считаем своими. Но есть различные батальоны — «Донбасс»*, «Айдар»*, «Торнадо»*, «Азов»* частично, — они же формировались из выходцев из Донецка и Луганска. И их семьи, родственники и друзья жили и живут по сей день здесь. Это потенциальные агенты. Плюс мошенники, которые через колл-центры воруют у жителей деньги, загоняют их в долги, а потом обещают вернуть за сотрудничество. Они используют все грязные технологии.

Но мы не можем им уподобляться. Мы все равно считаем их своими. Показатель этого отношения — потери среди мирных граждан. Посмотрите на все другие войны — как Израиль воюет или США. На одного своего бойца сколько мирных страдают. У нас на сотню бойцов страдает один мирный в худшем случае.

Но с диверсантами у нас борются спецслужбы, это их работа. Многих выявляют и задерживают. Но если человек хочет гордиться, что он предатель, то что ж — пусть гордится. Это ж в поколениях все останется. Что он оставит в наследство своим детям? Скажет, что был нехорошим человеком в своем государстве? Ну-ну.

Почему мы зеркально не отвечаем на убийства наших генералов в тылу?

— Мы можем все это сегодня сделать. Можем использовать даже более мощные системы. Можем начать бомбить города сплошняком, и население будет требовать с нами переговоров. Но в кого мы превратимся? Мы же то поколение, которое хочет достойно передать страну следующему. А как мы ее им передадим? Самое основное — это же твое внутреннее состояние. Посмотрите, сегодня в сети множество кадров, когда противник, взяв пленного, звонит его родственникам. Что они говорят? «Здравствуйте, ваш супруг или сын погиб»? И посмотрите на наше отношение. Мы их привели к себе, кормим тем, чем сами питаемся, заставляем даже своих бойцов молочку им свежую купить, понимая, что они месяц не ротируются на позициях. И каждый день общаются с родными и близкими. Такое отношение. У меня пять сыновей, а что я им должен сказать в противном случае: что папа их душегуб? Нет, мы такими, как они, не будем.

Есть ли у вас политические амбиции, не хотели бы стать президентом Абхазии?

— Слава Богу, нет. Я, скажем так, наверное, очень ленивый и никогда ни на кого не работал. Не то что на целый народ. Я думаю, что я достаточно сделал для своей родины. И если чем-то буду полезен, то безусловно это сделаю. Необязательно для этого иметь какое-то кресло.

Что хотелось бы сделать в первый же день после окончания СВО?

— Выключить телефон и отдохнуть.

* признаны террористическими организациями, деятельность в России запрещена