Сегодня в Бундестаге обсуждали, как замедлить воссоединение в ЕС сирийских переселенцев с их близкими, которые остались на родине. Легально проживать в Европе беженцы вправе лишь до тех пор, пока в их родной стране идет война. Еще в 2016 году на воссоединение семей в ФРГ ввели мораторий, и через два месяца он истекает. Какие меры предлагают вместо него, выяснял Константин Гольденцвайг.

Этим утром беженец Мохамед Малас и его друзья по несчастью нарядились, как фишки для настольной игры. На кону в ней — будущее их семей. Но зависит оно не от них, а от игроков в Бундестаге. Мохамеда война в Сирии разлучила с женой три года назад. Еще пять или шесть лет ей, возможно, придется ждать, если резонансный закон примут.

Мохамад Малас, беженец из Сирии: «Моя жена мне станет как чужая! После стольких лет я ее просто не узнаю! Нам говорят тут, будто семья, по Конституции, находится под особой защитой. Но этот жуткий закон просто уничтожает мою семью!»

В Бундестаге на третий год миграционного кризиса правящие партии больше не вспоминают про пресловутую «культуру гостеприимства». Вместо этого в ходу теперь здесь обтекаемое: «компромисс». До семидесяти тысяч беженцев успели получить в Германии статус временной, «субсидиарной» защиты. Но не успели вовремя вывезти из охваченной войной родины своих близких. Осторожно, двери закрываются.

Хорст Зеехофер, министр внутренних дел Германии: «ФРГ была и остается целью большого числа соискателей убежища. Это по-прежнему ставит нашу систему интеграции перед серьезными вызовами. Мы должны следить, чтобы количество иммигрантов соответствовало интеграционным возможностям нашей страны. Я думаю, упорядоченный режим воссоединения семей для лиц с временной защитой — это ответственный компромисс между их интересами и миграционными возможностями Германии».

Ответственный компромисс — это узкие квоты для родственников беженцев с субсидиарной защитой. Отныне в год Германия согласна принимать не больше двенадцати тысяч таких новоселов. Но желающих от Сирии до Афганистана, годами не видевших свои семьи, впятеро больше. Сдержать их натиск было главным условием для вхождения в правительство правоцентристского ХСС, руководимого Хорстом Зеехофером. На стороне консерваторов и в обеих палатах парламента, и в немецком обществе сейчас шаткое, но большинство. Оппозиция и правозащитники грозят заранее исками против закона, идущего вразрез с международным правом.

Луиза Амтсберг, депутат Бундестага от партии «Зеленые»: «Вы выворачиваете саму суть Конституции. Основополагающее право каждого на семью вы превращаете в инструмент пощады, в право, которое больше не является универсальным, а действует в порядке исключения единиц».

Улла Йелпке, депутат Бундестага от Левой партии: «Вы на годы обрекаете десятки тысяч человек на гуманитарную катастрофу. Это чистая жестокость».

Правительству Меркель, в минувшем году извлекшей уроки из рухнувших рейтингов, балансировать сложно. На одной чаше весов — Женевская конвенция, на другой — угроза правых популистов. Им и этих — драконовских мер все равно мало.

Бернд Бауманн, депутат Бундестага от «Альтернативы для Германии»: «Мы ведь ничего не знаем об этих приезжих: ни как их зовут, ни откуда они прибыли. Это, в самом деле, сирийцы? Тунисцы? Иракцы? Были ли они на родине простыми служащими, крестьянами? Или мошенниками? Радикальными исламистами? Пособниками спецслужб? Или телохранителями самого Усамы бен Ладена?»

Война в Сирии идет к концу, заверяют в «Альтернативе для Германии» после переговоров с окружением Асада. Так не пора ли семьям беженцев воссоединяться на родине? Другой довод правых в том, что, впуская в Германию вслед за приезжими их жен и детей, власти потакают росту исламских гетто и отказу от интеграции. Но опыт Немецкого союза помощи детям — тут защищают и малолетних мигрантов — говорит об обратном.

Хольгер Хофман, Немецкая организация помощи детям: «Люди, добравшиеся до Германии в одиночку: неважно, молодежь или взрослые — живут здесь всегда в куда более трудных условиях. Интеграция дается им гораздо тяжелей, чем тем, кто находится тут с семьей. Подвергать таким испытаниям детей и подростков просто глупо».

Распределять эти счастливые билеты среди родственников беженцев ( не больше тысячи в месяц) будут отныне не германские консульства на местах, от Бейрута до Анкары, а Федеральная административная служба при МВД. Неслучайно его глава, Хорст Зеехофер — один из ключевых поборников жесткого законопроекта. Оппозицию в нем возмущают невнятные критерии. Как будут отсекать «лишних» страждущих, неясно: больные родители или малолетний ребенок — как тут расставить приоритеты?

Ольга Гулина, институт миграционной политики: «Критерии очень плавающие. То есть не могут воссоединяться люди, находящиеся под субсидиарной защитой, которые заключили брак уже на территории Европейского союза. Не могут воссоединяться с семьей лица, в отношении которых имеется какая-то опасность — то есть они представляют опасность для правопорядка страны либо они уже совершили какие-то противоправные деяния».

Предпочтение обещают, среди прочего, отдавать всем тем, кто уже ждет своих родных несколько лет. В силу закон, вероятно, вступит в августе. Для нового кабинета министров — это только один из ряда шагов по развороту всего миграционного курса.