Прошло два года после начала военной операции России на Украине, и все чаще появляются сообщения о преступлениях, совершенных ветеранами боевых действий по возвращении домой — ленты новостей пестрят историями про изнасилования, убийства и нападения. На этом фоне возникают разумные опасения, что по окончании конфликта страну ждет рост преступности — как это случилось после Великой Отечественной. RTVI разбирался, как войны сказываются на уровне преступности, связано ли это с изменившимся поведением ветеранов и как в России помогают людям, страдающим от ПТСР

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — одна из возможных причин роста преступности в странах — участницах вооруженных конфликтов. В России нет открытой статистики о распространенности ПТСР у участников боевых действий, более того, участники СВО — по заявлению Владимира Путина, их 617 тыс., включая 244 тыс. мобилизованных, — в большинстве своем еще не вернулись домой. Психологи считают, что именно ресоциализация и адаптация ветеранов к мирной жизни станет одной из основных задач российского общества после окончания конфликта на Украине.

Статистика преступности

Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ

В 2023 году многие ведомства перестали выкладывать в открытый доступ статистические данные, так что судить о состоянии преступности в России стало сложнее. Например, Генпрокуратура с 1 января 2023 года приостановила ежемесячную публикацию данных о числе совершенных в России преступлений из-за “доработки функциональности портала правовой статистики”. Когда “доработка” может закончиться — неизвестно.

Тем не менее некоторые данные все же есть. В отчете МВД о состоянии преступности в России в январе-сентябре 2023 года говорится о том, что тяжких и особо тяжких преступлений стало на 9,8% больше в сравнении с аналогичным периодом 2022 года. Число убийств выросло менее, чем на 1%, а преступлений по статьям об умышленном причинении тяжкого вреда здоровью, изнасиловании или покушении на него, а также об угрозе убийством стало меньше на 3,9%, 4,5% и 14,5% соответственно.

В 2022 году в России впервые за 20 лет выросло количество убийств и покушений на убийства — на 4%. Об этом сообщало адвокатское объединение “Травмпункт” со ссылкой на официальные данные судебных департаментов, Генпрокуратуры и МВД. Существенный рост числа убийств и покушений на убийства фиксировался в регионах, соседствующих с зоной проведения военной операции — в Белгородской и Курской областях почти вдвое. Также значительный рост числа убийств и покушений адвокаты отметили в Тамбовской (69%) и Кировской областях (37%), Бурятии (32%) и Москве (53%).

Число зарегистрированных преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, в январе-сентябре 2023 года снизилось на 10,3% в сравнении с тем же периодом 2022 года. Однако некоторые регионы выбиваются из общей позитивной статистики: рекордный рост преступлений с использованием оружия МВД фиксирует в прифронтовых регионах — Белгородской (1734,9%), Курской (607,4%) и Брянской областях (410,3%).



Как военные действия влияют на преступность

Криминологические и исторические исследования говорят о том, что войны и преступность связаны между собой — страны — участницы вооруженных конфликтов обычно сталкиваются с ростом насильственных преступлений, таких, как убийства, разбойные нападения и причинение тяжкого вреда здоровью.

Наиболее заметный показатель — рост числа убийств по окончании военных действий, который наблюдался во всех странах, задействованных в вооруженных конфликтах со времен Второй мировой войны. Такую статистику выявили исследователи Ден Арчер и Розмари Гартнер, они проанализировали данные об изменении числа убийств на 100 тыс. человек в 110 странах, как участвовавших, так и не участвовавших в двух мировых войнах и 12 других вооруженных конфликтах XX века.

Однако до сих пор ученые не пришли к единому мнению о том, какие механизмы приводят к росту насильственных преступлений. В разное время выдвигались предположения о том, что к таким результатам может приводить нормализация насилия в обществе или совершение тяжких преступлений ветеранами войн, нарушение работы социальных, экономических и политических институтов воюющих стран или активизация организованной преступности, в которой могут находить для себя место участники боевых действий. Исследователи не смогли однозначно выявить конкретные причины. Тем не менее криминологи сходятся во мнении, что участие в военном конфликте приводит все страны-участницы к росту убийств и других насильственных преступлений.

Афганское наследие

Валерий Зуфаров, Борис Кавашкин / ТАСС

Афганская война стала одним из самых серьезных испытаний для советской общественности со времен Великой Отечественной войны. В статистическом сборнике «Преступность и правонарушения», выпущенном МВД и Минюстом в 1992 году, значилось, что в последнем довоенном 1978 году в СССР было зарегистрировано 1,3 млн преступлений, а в первый послевоенный год — 1990-й — 2,78 млн. Бытует мнение, что именно ветераны-афганцы нередко совершали преступления и становились частью преступных группировок. Официальной статистики по преступности среди ветеранов Афганской войны нет в открытом доступе. По словам профессора НИУ ВШЭ, социолога Елены Рождественской, эти данные закрыты, и сами участники войн неохотно говорят на эту тему. В 2015 году «Коммерсантъ» без ссылки на источник данных писал о том, что к ноябрю 1989 по меньшей мере 3,7 тыс. бывших «афганцев» якобы были осуждены за убийства и грабежи.

При этом, по словам Елены Рождественской, Афганская война стала вдвойне травматичной для ее участников со стороны СССР: кампания пришлась на экономический, социальный и политический транзит — Перестройку:

«Ребята, которые были призваны на службу, и те военнослужащие, которые были социализированы еще до этого в рамках профессии, вернулись с боевых действий в другую страну. Поэтому Афганская война дала двойную дозу травматизации».

Участники Афганской войны сталкивались с глубоким социальным разочарованием из-за обесценивания самим государством и обществом идеологем об исполнении долга перед родиной, интернационального долга. «Отсюда возникают многие явления, в том числе и асоциальные. Плюс на это надо наложить вообще драму ветерана: они покинули одну сплоченную группу, а другой сплоченной группы “на гражданке” не вырисовывается», — отмечает Рождественская.

В российском контексте ветераны Афганистана также сталкивались с дискриминацией, утверждает социолог. Ветераны Великой Отечественной войны были сакральной фигурой, а ветераны последующих вооруженных конфликтов такого высокого и социально одобряемого статуса уже не получали. Это также могло приводить к маргинализации участников боевых действий. «Попытка прислониться и как бы взять взаймы репутацию ветерана не удалась — во-первых, сами ветераны ВОВ их отторгали. Во-вторых, не было достаточных правовых инструментов, которые появились лишь впоследствии — принятый закон о ветеранах боевых действий, который уравнял всех и открыл страницу для последующих, которые присоединяются уже сейчас», — добавила Елена Рождественская.

Украинский же конфликт сильно отличается от того, что исследователи наблюдали на примере афганской и чеченских кампаний, уверена Рождественская. “Это конфликт не дальний, не со страной, которая от нас отличается разительно. Это близкая граница, во многом изменившаяся армия, это другая легитимация и обеспечение смыслообразования военных конфликтов. В последнем конфликте задействованы, в том числе рекрутированы заключенные со своей сложной историей идентичности и сложными путями последующей ресоциализации, хотя об этом даже и говорить сложно. Поэтому я бы не переносила афганский опыт на современность”, — заключила она.

Что касается нынешнего конфликта на Украине, серьезным фактором роста преступности может стать освобождение участников боевых действий из числа бывших заключенных. В военных конфликтах в Афганистане и Чечне, по словам психолога, психотерапевта и учредителя некоммерческого партнерства по оказанию помощи людям, оказавшимся в экстремальных ситуациях, «Волонтер.Сиб” Евгения Александрова, заключенные не участвовали, тем не менее всплески преступности были. Сейчас же, по его мнению, получившие помилование заключенные, отбывавшие сроки по тяжким статьям, могут стать существенным криминогенным потенциалом после своего возвращения в мирную жизнь:

“У большинства из тех, кто сидит [по тяжким статьям], встречается расстройство личности. Чисто уголовники, рецидивисты и так далее — у них есть особенность, у них нет тревоги, у них не бывает депрессии. Большинство нормальных людей останавливает от преступления именно возможность негативных последствий, а у уголовного типажа этого нет. Поэтому у них нет классического ПТСР, у них просто развязаны руки, потому что теперь они герои”.

Особое место среди участников военной операции н Украине занимали бойцы ЧВК “Вагнер” Евгения Пригожина. Бизнесмен вербовал заключенных в российских колониях, обещая им помилование от президента и снятие судимостей после полугода на фронте. Правозащитники предупреждали, что возвращение бывших заключенных после участия в боевых действиях с помилованием может обернуться всплеском насилия.

Первые сообщения об освобождении заключенных, воевавших в составе ЧВК “Вагнер”, стали появляться в январе 2023 года. 18 июня 2023 года Пригожин заявил, что на свободу вернулись 32 тыс. бывших заключенных, отслуживших в составе ЧВК “Вагнер”, только 83 из них (0,25%), по данным главы ЧВК, на тот момент вновь совершили преступления. «В 80 раз меньше, чем у лиц, освобождающихся из мест лишения свободы за аналогичный период без заключения контракта с ЧВК «Вагнер»”, — отметил он.

С января 2023 года СМИ написали более чем о 30 громких насильственных преступлениях с участием ветеранов ЧВК “Вагнер” из числа бывших заключенных. Подробнее о некоторых таких случаях RTVI рассказывал здесь.

ПТСР как фактор риска

Одной из причин роста насильственных преступлений в странах-участницах вооруженных конфликтов после окончания боевых действий некоторые исследователи называют влияние боевой травмы и посттравматического стрессового расстройства. Евгений Александров в беседе с RTVI подчеркнул, что “война формирует безнаказанность, насилие, наплевательское отношение к жизни, к своей и чужой”:

“Те, кто был дерьмецом, они еще хуже становятся, если у него была низкая социальная ответственность, агрессивность, то это станет еще больше. Всегда после любой войны идет всплеск насилия. А у более или менее нормальных людей развивается ПТСР”.

В 90-х российские психиатры писали о том, что от 30% до 50% ветеранов войн страдают от ПТСР, примерно столько же проявляли эмоциональную неустойчивость и агрессию. Некоторые данные о распространенности ПТСР среди участников боевых действий в Ираке и Афганистане есть в современных российских исследованиях. Число бывших комбатантов этих конфликтов, страдающих от ПТСР, составляет 23% — об этом говорится в статье главного научного сотрудника отделения лечения пограничных расстройств и психотерапии, руководителя международного отдела ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева» Минздрава РФ, профессора кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии СЗГМУ им. И.И. Мечникова Анны Васильевой “Посттравматическое стрессовое расстройство — от травматического невроза к МКБ-11: особенности диагностики и подбора терапии”. Более того, к группе высокого риска развития ПТСР относятся также и гражданские лица, которые проживают в зоне военного конфликта, и беженцы. После чеченских конфликтов специалисты наблюдали ПТСР у 31,2% населения, проживавшего в зоне военных действий.

Александр Река / ТАСС

Статистика ПТСР у участников боевых действий неоднородна, в ней есть большой разброс. Исследования говорят о том, что от 10% до 35% участников боевых действий страдают от ПТСР. Разница в результатах объясняется тем, что исследователи по-разному собирают данные, используют разные инструменты для диагностики и нередко путают понятия ПТСР и боевой психической травмы, рассказала RTVI Анна Васильева.

“ПТСР — это конкретное, довольно четко описанное расстройство. Когда говорят о боевой психической травме, в нее включается большое количество разных нарушений, которые возникают у участников боевых действий, включая травматические повреждения головного мозга”, — пояснила она.

Более того, вероятность развития ПТСР у участников боевых действий соотносится с уровнем подготовки военнослужащего, уверен ветеран боевых действий, психолог Владимир Аникеев:

“Подготовка должна быть и физическая, и, самое главное, психологическая. Если он едет выполнять свой боевой долг, он должен быть подготовлен. Я офицер, меня четыре года в училище учили. А сейчас едут неподготовленные, к сожалению, это видно.

Генеральный директор НМИЦ психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского Минздрава России, главный внештатный специалист-психиатр Минздрава Светлана Шпорт также подчеркнула в беседе с RTVI, что спектр стрессовых расстройств у участников боевых действий не ограничивается ПТСР. “Это могут быть острая реакция на стресс, расстройство адаптации, депрессивные и тревожные расстройства и так далее. Все пациенты требуют своевременной диагностики, лечения и психосоциальной реабилитации”, — отметила она.

При этом участие в боевых действиях не является ведущей причиной развития ПТСР, и это подтверждается международными исследованиями, подчеркивает Васильева.

“Все-таки человек, участвующий в боевых действиях, как правило, вооружен, может дать непосредственный отпор, он понимает, почему и зачем он в этих действиях участвует, он имеет поддержку своих боевых товарищей. Это, конечно, совсем другая ситуация, чем, например, женщина, которая подверглась сексуальному насилию”, — объясняет она.

Что такое посттравматическое стрессовое расстройство

В России диагноз ПТСР появился только в конце 1990-х, когда была принята десятая версия международного классификатора болезней (МКБ-10). До этого, по словам Евгения Александрова, обычно бывшим военнослужащим ставили такие диагнозы, как нарушение адаптации, неврозы и так далее. Сейчас, по словам Александрова, в рамках ПТСР обычно рассматривают два основных синдрома — навязчивости и гиперреактивности.

В 2023 году в России выпустили клинические рекомендации по лечению посттравматического стрессового расстройства. Одна из соавторов рекомендаций, Анна Васильева, рассказала RTVI, что обычно расстройство развивается у людей в течение полугода с момента переживания “стресса чрезвычайной силы”. Среди основных симптомов ПТСР — тревога, флешбеки, в том числе в форме кошмарных сновидений, гипервозбудимость симпатической нервной системы, из-за чего могут появляться приливы жара, ускоренное сердцебиение, повышение давления, головокружение и другие неприятные симптомы.

“Третьим кластером симптомов посттравматического стрессового расстройства являются симптомы избегания: человек пытается избежать все те темы, которые могут напоминать ему о травме”, — подчеркивает Анна Васильева.

По словам Евгения Александрова, сейчас люди, возвращающиеся с фронта, редко идут к психологам, даже если встречаются с симптомами ПТСР и боевой травмы — именно из-за механизмов избегания. “Они знают, что наш брат заставит их это все вспоминать. А они не хотят. Тем более что наше государство им сейчас может предложить?” — говорит он.

Международные исследования показали, что оптимальное время нахождения человека в условиях войны — 35 дней, после этого начинаются необратимые последствия как для психики, так и для организма.

По словам Евгения Александрова, ПТСР зачастую развивается именно по возвращении в мирную жизнь — человек испытывает шок от того, что еще вчера он был в зоне боевых действий, а сегодня ему нужно адаптироваться к совершенно другой жизни.

“Когда человека резко выдергивают в мирное время, у него возникает шок, когнитивный диссонанс. У нас ведь мир, войны нет, люди живут, как жили, пьют пиво, девчонки красивые гуляют. Как ему себя чувствовать? У человека состояние боевого напряжения. Это состояние может длиться от пары месяцев до нескольких лет”, — пояснил Александров.

В таком состоянии некоторые стремятся снова попасть в зону боевых действий, так как именно там их напряжение и гиперреактивность уместны и оправданы. “А в мирном времени им плохо, потому что раздражителей нет, напряжение есть, а причин нет”, — подчеркивает Александров.

Справляться с тревогой люди, страдающие от ПТСР, могут по-разному. В ряде случаев тревога трансформируется в проявления гнева и агрессии, жажду мести и желание дать отпор.

“Поскольку культурально-психические нарушения у нас стигматизированы, особенно для мужчин, многие вместо того, чтобы своевременно обратиться за помощью, пытаются лечить последствия стресса самостоятельно, употребляя психоактивные вещества, чаще всего алкоголь”, — объяснила Васильева.

Как в России помогают людям с ПТСР

Российские власти признают, что по возвращении участников военной операции в мирную жизнь им может понадобиться помощь, в том числе и психологическая, и психиатрическая. В феврале 2023 года Владимир Путин в послании Федеральному собранию заявил, что в России нужно создать государственный фонд поддержки ветеранов, который бы оказывал адресную помощь, в том числе и психологическую, им, а также семьям погибших. В апреле 2023 года был создан фонд “Защитники отечества”, который “оказывает содействие в получении всех полагающихся мер поддержки”, в том числе на сайте организации указано, что фонд участвует “в оказании нуждающимся ветеранам СВО и членам семей погибших (умерших) ветеранов психолого-психотерапевтической помощи”, а также ”в разработке и реализации программ социальной адаптации и ресоциализации ветеранов СВО”.

Почему фонда поддержки ветеранов недостаточно, RTVI рассказывала организатор здравоохранения, доктор медицинских наук Гузель Улумбекова.

В клинических рекомендациях по лечению ПТСР выделяют несколько видов помощи пациентам: фармакологическая помощь для купирования симптомов ПТСР, психотерапевтическая и физиотерапевтическая реабилитационная помощь. Сроки лечения, по словам Анны Васильевой, варьируются от полутора месяцев до полугода. Только у части пациентов ПТСР имеет затяжное течение и может трансформироваться в хроническое изменение личности после переживания катастрофы.

Вячеслав Прокофьев / ТАСС

В России также действуют независимые организации в регионах. В Санкт-Петербурге и Ленобласти работает Центр психолого-социальной поддержки ветеранов боевых действий и их семей “Возвращение”. Один из его психологов, Владимир Аникеев, рассказал RTVI, что сейчас за помощью в основном обращаются женщины, ищут мужей, и центр помогает с поисками. “Мужики, которые приезжают, которые немножко в возрасте, плюс-минус 50 лет, они смотрят, отдыхают и опять туда уезжают. Кому-то нужно здоровье поправить, кто-то вернулся совсем, спортом занимается, есть сеть спортивных залов, туда бесплатно абонементы выданы. Чем больше человек чем-то занят, тем он легче адаптируется”, — добавляет Аникеев.

Сейчас, по словам Аникеева, больше востребована юридическая помощь, а психологические вопросы нужно будет решать, когда добровольцы, мобилизованные и контрактники вернутся окончательно:

“Те, кто побывал в районе боевых действий, с удовольствием едут обратно. Там друзья, там все понятно, где враги, где свои. Но когда они совсем вернутся, тогда надо будет с ними работать, не все будут адекватно воспринимать окружающее. Они там в окопах мерзнут, голодают, а тут рестораны, кино, тусовки — это трудно будет воспринимать”.

Евгений Александров считает, что одна из серьезных проблем, с которыми столкнутся ветераны, это разрушение базовых иллюзий. “Социальная социология выделяет следующие базовые иллюзии: мы бессмертны, с нами ничего не случится, мир имеет определенный порядок, как ты к миру, так и мир к тебе. Война все эти иллюзии рушит. Без таких иллюзий жить невозможно, можно только выживать. А выживание очень энергозатратно, потому что радости нет. Эти люди могут почувствовать только сильные эмоции: страх, ужас, гнев. А вот любовь, заботу, дружбу — уже не могут”, — объясняет он.

Проблема в том, что утратившие эти базовые иллюзии ветераны вернутся в семьи, и именно семья должна будет справляться с последствиями. “Жены отпустили одних мужиков, а тут он пришел внешне такой же, а внутренне другой. И женам надо будет к ним новым тоже адаптироваться; надо учить калибровке: можно к нему сейчас обращаться или лучше его не трогать?” — говорит Александров.

Психолог пояснил, что опытный в посттравматике врач может снять навязчивость у пациента с ПТСР за один-два сеанса, после этого основная работа должна быть направлена на гиперреактивность. Ее можно научиться контролировать — через физические нагрузки, медитативные упражнения, занятия боевыми искусствами. “В Японии есть такая поговорка, что самурай должен носить меч всю жизнь, даже если меч пригодится только пару мгновений. Гиперреактивность — это и есть меч, потому что гарантии нет, что этот человек снова куда-то не попадет. А в той же психиатрии все давится препаратами”, — уточняет Александров.

Сейчас НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева проводит дополнительное обучение специалистов и преподавателей, способных работать с ПТСР. Аналогичной работой по поручению Минздрава занимаются в НМИЦ ПН им. В.П. Сербского. Однако в Минздраве не смогли предоставить RTVI данные о численности специалистов, готовых работать с пациентами с ПТСР.

Анна Васильева подчеркивает, что в контексте работы с ветеранами военного конфликта на Украине, нужно создавать институт наставничества — такая практика уже существует во многих странах мира. “В основном пациенты — это мужчины со специфическим опытом, а в помогающих профессиях заняты в основном женщины. Мужчинам трудно говорить о своих переживаниях, и часть из них считает, что их опыт уникален и что медицинский психолог — женщина, психотерапевт-женщина не может понять, что с ними произошло. Поэтому нужно готовить людей, у которых есть собственный опыт участия в боевых действиях, чтобы они могли получать психологическое образование и потом вести группы самопомощи”, — уверена она.

Владимир Аникеев согласился с тем, что участники боевых действий более склонны доверять людям, у которых есть аналогичный опыт:

“Есть такое понятие — равный равному. Например, если это наркотики или алкоголь — человек приходит, и с ним беседуют такой же алкоголик в прошлом. То же самое и здесь. Я воевал, я его пойму, и он передо мной откроется, и он мне это расскажет. А теоретикам нет”.