«Сейчас Евросоюз находится в состоянии войны с нами». И.о. постпреда России при ЕС Кирилл Логвинов — о санкциях, торговле и «саммите мира» по Украине

Почему Москва не будет принимать участие в следующих мирных саммитах по Украине, насколько сократилась торговля между Россией и Евросоюзом, попадет ли под санкции атомная отрасль, почему оказались заблокированы 80 западных СМИ, что будет с поставками российского газа в Европу и что будет с отношениями между Москвой и Брюсселем — об этом в специальном интервью RTVI рассказал исполняющий обязанности постпреда России при ЕС Кирилл Логвинов.

«У нас нет цели вернуться на прежний уровень отношений с ЕС»

— Сейчас отношения между Евросоюзом и Россией находятся на критически низком уровне, вводятся все новые санкции, однако российское постпредство продолжает работать в Брюсселе, как и представительство ЕС — в Москве. Какие функции в нынешних реалиях выполняет наша дипмиссия?

— Для начала я бы хотел внести определенную ясность. Сегодня отношений с блоком государств, который уже не первый год ведет против нашей страны гибридную войну, по сути, нет. Диалог с Брюсселем нужно будет выстраивать заново, я бы даже сказал, с нуля. Этот процесс обещает быть долгим и непростым. Отсюда и одна из задач постпредства на данном этапе — тщательно проанализировать причины обрушения двустороннего сотрудничества, сделать соответствующие выводы и, исходя из российских внутриполитических интересов и международной повестки, определить, каким бы мы хотели видеть наше «бесконфликтное существование» с Евросоюзом в будущем.

У нас нет цели вернуться на прежний уровень отношений. Тем более что и мир изменился, и Евросоюз уже не тот, каким был раньше. Характер нашей работы здесь, безусловно, изменился и в силу геополитических обстоятельств, геополитической обстановки. Поэтому одна из основных направлений нашей работы — информационно-разъяснительная деятельность в контексте специальной военной операции. То есть мы доносим до европейской общественности цели и задачи СВО, разъясняем логику наших действий. Очень важно раскрывать истинные причины украинского кризиса. Мы активно также взаимодействуем с местным дипкорпусом, прежде всего, в контексте поиска путей политико-дипломатического урегулирования [военного конфликта] на Украине. В Брюсселе аккредитованы представители порядка 180 государств и объединений.

Что касается контактов непосредственно с ЕСовцами, то мы поддерживаем, по сути, технические связи, необходимые для функционирования постпредства. Еще раз подчеркну: мы готовы разговаривать с ЕСовцами, но прежде всего они должны продемонстрировать способность слышать нас и учитывать российские интересы.

— Допускаете ли вы такой сценарий, что уровень дипломатический отношений понизится, как это произошло со странами Прибалтики? К примеру, высылка большого количества дипломатов как с одной, так и с другой стороны? Возможно ли такое развитие событий в диалоге между Москвой и Брюсселем?

— В силу объективных причин уже почти два года я исполняю обязанности постпреда, но это не следует воспринимать как понижение уровня дипотношений, потому что в истории нашего постпредства, — а мы так достаточно молодое по меркам МИДа, — уже были периоды, когда главой дипмиссии был временный поверенный в делах. Здесь ничего экстраординарного нет.

Что будет дальше в плане понижения уровня? Во многом это зависит от западников. Что касается нашей страны — к любому решению в отношении российского дипломатического присутствия за рубежом руководство нашей страны и МИД подходят со всей ответственностью, с учетом национальных интересов и внешнеполитических задач.

Это сильно отличает нас от Евросоюза, потому что сейчас ко многим, если не сказать ко всем, актуальным вопросам ЕС демонстрирует конъюнктурный, сугубо идеологизированный подход. На практике это означает, что ЕСовцы зачастую не видят, как говорят, дальше своего носа и не способны думать на перспективу, принимают не поддающиеся логическому объяснению решения.

Какие разговоры на эту тему ведутся в Брюсселе, я гадать не хочу. Мы исходим из того, что работа дипломата за рубежом в это непростое время, — а для нас это, скажем так, в тылу противника, — подразумевает быть готовыми к любым сценариям.

— То есть Россия первой не пойдет на такой шаг — ни на понижение, ни, тем более, на разрыв дипломатических отношений с Евросоюзом?

— По опыту решений, которые принимались в последнее время в отношении некоторых наших загранточек, к этому вопросу мы подходим ответственно. И хлопать дипломатическою дверью — это не наш метод.

«Высылки — неотъемлемая часть конфронтационного курса»

— Есть ли сейчас предпосылки для высылки российских дипломатов, учитывая, что ситуация на дипломатическом уровне все больше накаляется, а в отношении России недавно приняли очередной пакет санкций? Стоит ли ожидать того, что в ближайшем будущем дипломатов из российского постпредства объявят персонами нон грата?

— Я бы сформулировал так: пока Евросоюз не откажется от попыток изолировать Россию на международной арене, пока не перестанет переводить внимание европейской общественности на так называемую «российскую угрозу» и пока не перестанет играть в шпиономанию, опасность высылок сохраняется. Предпосылок для высылки наших коллег в апреле 2022 года у ЕС не было никаких. Но сами высылки — неотъемлемая часть конфронтационного курса в отношении России. Иными словами, этот конфронтационный курс и есть та самая предпосылка для объявления дипломатов персонами нон грата.

Но надо понимать, что высылки — это достаточно серьезно. Сегодня по вине Брюсселя нам здесь не удается вернуться к плановой кадровой ротации сотрудников представительства. Причем в результате этих действий ЕС, исходя из принципов взаимности, страдает и ЕСовское диппредставительство в Москве.

— А сколько сейчас российских дипломатов работает в постпредстве, если не секрет, конечно?

— Конечно, секрет.

— Вы упомянули, что уже почти два года занимаете должность исполняющего обязанности. До вас постоянным представителем был Владимир Чижов, однако он покинул этот пост в сентябре 2022-го. Почему так долго не назначается новый постоянный представитель? От чего это зависит с технической точки зрения?

Это не столько с технической точки зрения, сколько с политической. Я скажу так: это зависит от Евросоюза. И когда ЕС продемонстрирует готовность к политическому диалогу, к возобновлению этого диалога, уровень и содержание которого подразумевали бы необходимость нашего рабочего взаимодействия с Брюсселем на уровне постпреда, тогда решение будет принято.

«В 2023-м объем двусторонней торговли упал почти на 65%»

— Несмотря на санкции и ухудшение двусторонних отношений, Москва продолжает вести торговлю с европейскими странами. Какие российские товары до сих пор поставляются в Евросоюз?

— Применительно к торгово-экономическим отношениям с Евросоюзом, говорить о каком-то сотрудничестве сейчас достаточно сложно. Ввиду развязанной санкционной войны наше взаимодействие в торговле сильно сократилось. Если сравнивать с показателями 2021 года, то в 2023-м объем двусторонней торговли упал почти на 65%.

И в текущем году эта тенденция продолжится. За первые четыре месяца 2024-го, если сравнивать с аналогичным показателем предыдущего года, сокращение товарооборота между Россией и Евросоюзом составило до 40%. По итогам 14 санкционных пакетов не осталось уже ни одного не затронутого рестрикциями экономического сектора.

Сейчас торговля теплится еще в отдельных сферах. Речь идет о фрагментах в энергетике, металлургии, химической промышленности. Плюс надо иметь в виду, что иногда странам-членам удается выторговать временное изъятие из санкционного списка ЕС. В частности, недавно так было в отношении алмазов и стальных полуфабрикатов.

— С какими странами Евросоюза сейчас наиболее высокие торговые обороты? Может быть, с Германией, Италией, Францией?

— По странам достаточно сложная статистика. Мы ориентируемся на ЕСовскую статистику. Там же экспорт-импорт — это совершенно разные статьи, и по странам такого нет. Скажу так: сейчас женить показатели экспорта и импорта и говорить, что именно с этой страной [наибольшие торговые обороты], я бы не стал.

Но из тех стран, которые вы назвали, это Франция, Германия, Нидерланды, Бельгия, Венгрия. Это из тех, что я знаю. Но опять-таки очень сложно выстроить [рейтинг] — кто на первом месте, на втором, на третьем.

— Недавно СМИ сообщили, что европейский бизнес ищет пути сотрудничества с Россией. Как это возможно в современных реалиях?

— Теоретически, конечно, возможно. Теоретически возможно осуществление той коммерческой деятельности, которая пока не запрещена и не затрагивается санкционными ограничениями. Но на практике в условиях фактически тотальных санкций Евросоюза найти пути для взаимодействия европейским экономоператорам сложно. Надо еще иметь в виду, что за реализацию санкций отвечают страны-члены Евросоюза. Точнее, за этим следят национальные регуляторы. И они зачастую очень расширительно толкуют санкционное законодательство. Я имею в виду практику «оверкомплаенс». То есть, что называется, «лучше перестраховаться».

Ну и думая о каких-то перспективах, западные экономоператоры должны учитывать, что те, кто свернул или готовится сворачивать бизнес в нашей стране, опасаются быть уличенными в обходе санкций ЕС. Плюс это происходит, чтобы избежать так называемых репутационных издержек. И в результате этого оверкомплаенса и так далее и без того узкое правовое поле для взаимодействия, для возвращения европейского бизнеса на российский еще больше сокращается.

«Все зависит от того, у кого больше сил и терпения»

— В разговоре мы уже упоминали, что недавно был принят 14-й пакет санкций. Когда его опубликовали, сообщалось, что рестрикции направлены на такие «дорогостоящие сферы российской экономики, как энергетика, финансы и торговля». К тому же новый пакет обязан еще больше затруднить обход ограничений ЕС. Могут ли вторичные ограничения в отношении стран, которые помогают России обходить санкции Евросоюза в том числе через «параллельный импорт», так напугать российских партнеров, что они откажутся от этого пути?

— Давление и шантаж, в принципе, стали излюбленными инструментами Брюсселя на международной арене. И торговля, конечно же, не исключение. В последних пакетах очень сильный акцент сделан на борьбе с обходом санкций. Причем эти ограничения ЕС принимают экстерриториальный характер. Еще недавно Брюссель утверждал, что применение экстерриториальных санкций незаконно, нелегитимно, а сейчас это он сам активно использует.

Перечень компаний из третьих стран, в отношении которых вводятся экспортные рестрикции, увеличивается. К тому же в последнем пакете также расширилась область применения положений санкционного законодательства.

Теперь ЕСовских экономоператоров обязали включать в соглашения с контрагентами требования, которые здесь называются «No Russia clause». Это оговорка, которая запрещает реэкспортировать в Россию некоторые виды продукции.

Но ведь эти третьи страны не то, чтобы помогают России или участвуют в обходе. Я бы посмотрел на этот вопрос под другим углом. Евросоюз пытается навязать третьим странам то, как выстраивать торгово-экономические отношения с Россией. С нашей точки зрения, — я считаю, даже с точки зрения здравого смысла, — это вмешательство во внутренние дела третьих стран. Безусловно, это касается и стран Центральной Азии. Но контраргумент о том, что не может Евросоюз — никто не может, не вправе — вмешиваться в суверенные решения третьих государств. Поэтому то, насколько третьи страны будут поддаваться этому шантажу и давлению, мне сложно судить. Но я точно могу сказать, что шантаж и давление растут. В силу того, что уже всем понятно, что санкции не работают. Поэтому сейчас Евросоюз не остановится в своем диалоге с третьими странами.

— От пакета к пакету это давление будет усиливаться, и российские партнеры все больше будут отказываться от реэкспорта? К примеру, в 2023 году власти Казахстана запретили реэкспорт в Россию 106 видов товаров именно из-за угрозы вторичных санкций. А в начале этого года СМИ сообщали, что китайская компания Alibaba, которой принадлежит AliЕxpress, перестанет принимать рубли и оформлять поставки в Россию.

— Мне сложно говорить за третьи страны, но могу сказать, [как это выглядит] с точки зрения Евросоюза. Практика такова, что ЕС предъявляет список товаров, которые, по его мнению, попадают в Россию и при этом подпадают под ЕСовские ограничения. Каждой стране предъявляется список таких позиций. После этого Евросоюз вступает в контакт с этими странами на основании списка и ведет разговор по каждой позиции. Что-то подтверждается, что-то — нет. Но Евросоюз не располагает всеми статистическими данными. Это делается на основании, скажем так, выборки или на основании тех решений, которые вы озвучили.

Дальше все зависит от того, у кого больше сил и терпения. Шантаж и давление будут расти, но то, что третьи страны будут поддаваться этому шантажу по мере его роста, я бы взаимозависимости не делал.

«Доля нашей страны в общем импорте газа ЕС снизилась до 15%»

— В 14-м пакете санкций особое внимание Евросоюз и страны-члены ЕС уделили сжиженному природному газу (СПГ), его транзиту через европейские порты. Получается, в скором времени Евросоюз может полностью отказаться от российского газа?

— Я бы не стал связывать цель отказа от российского газа только с последним пакетом. Он рассматривается ЕС в контексте развернутой антироссийской кампании. Ведь план по постепенному отказу от импорта отечественных углеводородов ориентировочно к 2027 году, был принят еще в мае 2022-го.

Сейчас в силу ряда причин — прежде всего, это действия самого Евросоюза в том числе с целью сокращения потребления якобы в рамках повышения энергоэффективности и диверсий на газопроводах «Северный поток» — доля нашей страны в общем импорте газа ЕС снизилась с более 41% в 2021 году до 15% в 2023-м.

В этом декабре истекают договоренности о газовом транзите из России по украинскому маршруту в Европу, которые были достигнуты пять лет назад при участии Еврокомиссии. И в Брюсселе уже неоднократно заявляли, что якобы не заинтересованы в продолжении этого транзита. Еще надо учесть, что в рамках нового газового законодательства Евросоюза страны-члены теперь наделены полномочиями: им предоставлено право на национальном уровне вводить ограничения в отношении импорта российского газа, включая СПГ.

— Может ли тогда Россия, не дожидаясь действий Брюсселя или отдельных стран, стран-членов Евросоюза, сама пойти на такой шаг и перестать поставлять газ?

— Вопрос российских газовых поставок в ЕС целиком и полностью относится к компетенции «Газпрома». Это коммерческие поставки, поэтому тут давайте руководствоваться именно коммерческими интересами, а не идти на поводу у Евросоюза и даже не рассматривать какие-то конъюнктурные, идеологизированные решения.

— Обращались ли представители Евросоюза в постпредство, чтобы обсудить этот вариант и не допустить перекрытия поставок газа с российской стороны?

— Такого не было. Еще раз — у нас сейчас поддерживаются контакты с ЕС преимущественно для обеспечения нормального функционирования постпредства, не более того.

«Невозможно отказаться от сотрудничества в атомной сфере с Россией»

— От пакета к пакету в СМИ появляется информация, что скоро санкционные ограничения введут в отношении российской атомной отрасли, однако этого до сих пор не произошло. Может ли это быть связано с позицией Венгрии и проектом АЭС «Пакш-2»?

— Думаю, на ситуацию влияют несколько факторов. В Евросоюзе действующие электростанции есть в 13 странах. Они производят более 20% всей электроэнергии объединения. То есть это достаточно важно для Евросоюза, а формирование структуры национального энергетического баланса относится к компетенции стран-членов, не ЕС. В пяти странах Евросоюза работают атомные электростанции на основе российской технологии и с использованием отечественного ядерного топлива. Помимо Венгрии, это Болгария, Финляндия, Чехия и Словакия.

Что касается флагманского проекта расширения атомной электростанции «Пакш», то планируется построить еще пятый и шестой энергоблоки. Это увеличит мощность атомной электростанции более чем вдвое.

Каждая страна решает самостоятельно, как быть, но думаю, что в среднесрочной перспективе с точки зрения обеспечения ядерной безопасности и ситуации на мировом рынке ядерного топлива невозможно отказаться от сотрудничества в атомной сфере с нашей страной.

— То есть ни в 15-м, ни в 16-м пакете санкций мы не увидим российского атома?

— От Брюсселя можно много чего ожидать. Но я думаю, что нет. Речь идет об обеспечении ядерной безопасности. Я надеюсь, что с этим ЕС шутить не будет. Я назвал те страны, которые должны быть заинтересованы в обеспечении ядерной безопасности на станциях, которые работают по нашим технологиям и с использованием нашего ядерного топлива. Если следовать здравому смыслу, и если никто не захочет повторений ядерных катастроф, то такое сотрудничество должно быть продолжено.

«Если наши граждане отрезаны от европейского прогноза погоды, это не страшно»

— Также хотелось обсудить недавнее решение ЕС ограничить доступ к «Известиям», «Российской газете», «РИА Новости» и Voice of Europe. В ответ на это Москва ограничила доступ к более чем 80 западным СМИ. Не считаете ли вы, что такой вот двадцатикратный ответ, был чрезмерным?

— Нет, совершенно не считаю. Начнем с того, что перечисленные СМИ — это не полный список российских медиаресурсов, в отношении которых ЕС ввел ограничения. До этого было еще 13 пакетов, в которых среди прочего вводились персональные санкции в отношении целого ряда отечественных журналистов.

Еще были и секторальные санкции по СМИ отдельно от пакетов. И среди СМИ, в отношении которых были введены секторальные ограничения, был и Russia Today, и Sputnik. То есть, по факту, ЕСовцы запретили все российские СМИ. Мы предупреждали Евросоюз, что подобные действия не останутся без ответа со стороны России. Если притесняют наших журналистов, если перекрывают каналы вещания крупнейших российских СМИ, то, естественно, мы зеркально ответим — применим те же рестрикции в отношении западных медиа, что мы и сделали.

В число тех ресурсов, доступ к которым оказался ограничен на территории России, входят различные СМИ европейских стран. Их, естественно, больше, потому что речь идет о средствах массовой информации всех 27 стран-членов Евросоюза.

— Москва постоянно заявляет, что такими действиями Запад ограничивает доступ жителей Евросоюза к информации. Получается, российские власти, зеркально отвечая, поступают точно так же. Целесообразно ли это? Ведь эти СМИ публикуют не только антироссийские материалы. Там также появляются статьи, к примеру, о коррупционных скандалах, а у обычных россиян пропал доступ к информации из этих стран.

— Вопрос достаточно философский. Мне, находясь здесь, очень сложно сказать, что есть какая-то информация, которая не проходила бы через сито информационной войны, которая сейчас ведется в отношении нашей страны. Поэтому если наши граждане отрезаны, не знаю, от европейского прогноза погоды, думаю, что это не страшно. В отношении всего остального мы с вами чуть раньше говорили, зачем мы здесь и чем занимаемся. Эта информационно-разъяснительная работа, которая подразумевает именно разъяснение подходов нашей страны по международным вопросам — что происходит в нашей стране.

Я могу сказать, что реакция, честно говоря, была для меня неожиданной, потому что и европейская общественность, и местный дипломатический корпус зажаты в тиски информационной войны, получают однобокую картинку. Но это та же самая картинка, которая проецируется и на нашу страну.

Она не только здесь, в Брюсселе. Это то, как видят происходящие процессы западные СМИ во всем мире, в России, в Евросоюзе. Если мы говорим о том, как западные СМИ освещают происходящие в Евросоюзе процессы, то это абсолютно черно-белая картинка. Это не альтернативная точка зрения. Там у вас везде будет прописана российская угроза и так далее. Поэтому, честно говоря, не думаю, что российский читатель или зритель очень много потеряет. Это зеркальная мера в отношении не столько даже манеры освещения, сколько в отношении информационной политики этих СМИ.

Ведь наши СМИ запрещают просто по факту — потому что они просто российские. То есть они не могут ничего больше выдать в представлении ЕС, кроме как дезинформацию и кремлевскую пропаганду. Соответственно, это вынуждает нас так же отвечать. Все зависит от Евросоюза.

Если вы посмотрите на все заявления, которые делались применительно к отзыву аккредитации западных журналистов, которые работали в Москве, там в конце везде есть фраза: как только аналогичные меры в отношении российских журналистов, работавших в западных странах, будут отменены, западный журналист того или иного издания вправе вернуться в Россию, возобновить аккредитацию и свою работу.

«Мы живем в условиях противоборства с Европейским союзом»

— Вы несколько раз упоминали, что ЕС и европейские страны ведут против нас информационную войну. Но в войне участвуют, как минимум двое. Получается, Россия тоже ведет информационную войну против Евросоюза?

— Нет, это не обязательно так. Смотрите, тут можно развязать войну. В каких сферах у нас идет война? В торгово-экономической сфере, в военной сфере — я имею в виду масштабные и бесконтрольные поставки вооружений и военной техники Киеву, — в информационной сфере. По факту сейчас Евросоюз находится в состоянии войны с нами. Поэтому все действия, которые предпринимает Россия — это ответные, зеркальные меры, где-то симметричные, где-то асимметричные. Но просто терпеть то, что сейчас происходит, мы не можем.

— То есть Евросоюз с нами в состоянии войны, но мы не в состоянии войны с Евросоюзом, мы балансируем?

— Да, мы живем в условиях противоборства с Европейским союзом, в условиях навязанной нам конфронтации. Отсюда, собственно, и все наши действия, отсюда те оценки, которые я сейчас излагаю.

— Евросоюз одобрил использование доходов от замороженных российских активов. Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель заявил, что €1,4 млрд будут перечислены уже в июле, а еще €1 млрд — до конца года. По его словам, деньги будут использоваться, чтобы закупать для Киева системы противовоздушной обороны и боеприпасы. Говорит ли это о том, что Евросоюз таким образом продлевает себе возможность помогать Украине?

— Безусловно, да. Это чистое воровство. Начнем с того, что замораживание активов нашей страны — это была незаконная мера и остается таковой. А все разрабатываемые псевдоправовые механизмы по использованию активов российского Центробанка — это чисто мошеннические схемы. Причем это мнение не только российской стороны, это то, так ситуацию понимают во всем мире. В соответствии с нормами международного права имущество иностранного государства пользуется иммунитетом от любых исполнительных мер. Поэтому никаких правовых оснований для передачи Украине конфискованных российских активов или доходов от них у Евросоюза не было и быть не может.

Евросоюз продемонстрировал всему миру, что он вправе распоряжаться по своему усмотрению теми финансовыми резервами, которые ему доверены. Что он может отказаться от обязательств по защите частной собственности. Вот это воровство возведено в ранг инструментов внешней политики Брюсселя.

Видимо, своих денег уже нет, поэтому привлекаются доходы от наших активов. В СМИ прошла информация, что до конца июля, эти деньги поступят. Но последствия этого созданного прецедента однозначно будут крайне негативными для ЕС, для еврозоны, для экономики стран-членов и для инвестиционного климата.

— А Россия будет как-то отвечать на использование доходов от российских активов?

— Согласно заявлениям и руководства нашей страны, и руководства профильных российских министерств, у нас есть планы по тому, как ответить на эти действия. Я сейчас не хочу вдаваться в подробности. Я не финансист, не экономист. Но в силу того, какое у нас было торгово-экономическое взаимодействие, сколько экономоператоров ЕС присутствовали на нашем рынке и в каком объеме, с учетом того, какое у нас было инвестиционное сотрудничество, я уверен, что у нас есть возможности ответить на эти неправоправные меры.

«Россия не намерена принимать участие в последующих „бюргенштоках“»

— 15-16 июня в швейцарском Бюргенштоке прошел «саммит мира» по Украине, представителей России на нем не было. Москва заявляла, что не поедет туда, даже если поступит приглашение, а в ответ на это Швейцария говорила, что именно из-за этого и не пригласила российскую сторону. Но будет ли Москва присутствовать вместе с Киевом на следующем подобном саммите? СМИ сообщали, что его может принять Саудовская Аравия.

— Я так понимаю, что Швейцарцы достаточно хитрые. На так называемый «саммит мира» Россию не приглашали, приглашать никто изначально не собирался. Во-первых, главной задачей этой «сходки» было продемонстрировать поддержку Украине. Даже, скорей всего, [президенту Украины Владимиру] Зеленскому. Под поддержкой Украине и Зеленского подразумевается одно — и это официально заявляется в Брюсселе, — это ***** [продолжение военного конфликта] до победного конца, до последнего украинца. Поэтому в швейцарском Бюргенштоке никто изначально не собирался обсуждать пути политико-дипломатического урегулирования украинского кризиса.

Во-вторых, Евросоюз продолжает, пусть и тщетные, но попытки изолировать Россию на международной арене, создать видимость давления на нас. Поэтому так называемый «саммит мира» надо рассматривать и оценивать с точки зрения этих попыток. Это еще раз говорит о том, что нас там видеть никто не собирается.

Это такая попытка сформировать международную антироссийскую коалицию, и «саммит мира» тут не единственный. Подобные попытки здесь предпринимаются и будут предприниматься еще не раз. Поэтому Россия не намерена принимать участие в каких-либо последующих «бюргенштоках».

Наше видение политико-дипломатическое урегулирование украинского кризиса было четко изложено президентом нашей страны [Владимиром Путиным] 14 июня этого года. Мы готовы к переговорам на основе выдвинутых главой нашего государства предложений при неукоснительном учете наших национальных интересов. Пока что мы слышим от Запада, что об этом речь не идет.

— В завершение хотелось бы обсудить недавний визит премьер-министра Венгрии Виктора Орбана сначала в Киев, потом в Москву. Приведут ли к чему-либо его миротворческие усилия в ближайшем будущем?

— Сложно сказать. В принципе хотелось бы надеяться, что эти поездки сначала в Киев, [потом в Москву], затем в Пекин и Вашингтон способствовали, как минимум, лучшему пониманию позиции России на Западе. Но находясь здесь, в Брюсселе, я могу сказать, что на данном этапе одна, две или несколько стран, даже если захотят, не смогут изменить заданный Брюсселем и подпитываемый евробюрократией курс на долгосрочную конфронтацию с Россией. А кризис вокруг Украины — один из элементов этой долгосрочной конфронтации.

Посмотрим. Опять-таки евровахта — это всего полгода. Но у страны, которая председательствует в Совете ЕС (Венгрия председательствует с 1 июля 2024 года. — Прим. RTVI), объективно не так много возможностей, чтобы что-то менять. И не только на этом направлении. Если следовать логике, что что-то зависит от председательствующей страны, то давайте вспомним, что с января 2025 года после Венгрии на евровахту заступает Польша. Наверное, с очевидными для нас и для всех последствиями.