65 лет назад в Москве похоронили Иосифа Сталина. В давке на улицах столицы погибали люди: их точное число до сих пор засекречено. Документальные хроники и свидетельства очевидцев — в материале программы «Новые итоги».

Ирина Высочина в 1953 году училась на биофаке МГУ. Половина ее группы — дети репрессированных, в том числе сама Ирина. Ее отца посадили в 1942 году по доносу, в 1953 он был уже на свободе, но жить в Москве с женой и дочерью не имел права. Поэтому смерть Сталина стала для Высочиной скорее праздником. Радовалась она сдержанно, про себя. «Я тоже хотела тогда пойти, чтобы убедиться, что он, действительно помер. Что это не подделка. Что действительно что-то изменится», — вспоминает она.

Тело Сталина выставили для прощания в Колонном зале Дома Союзов. Основные потоки туда устремились со стороны Курского вокзала, Чистых прудов, Цветного бульвара и Тверской. Тех, кто хотел попасть от Волхонки и Воздвиженки, отправляли на Трубную площадь: говорили, что там нужно занимать очередь, которая должна виться по Москве до Колонного зала.

Многие поехали на метро. Приезжали сюда, на станцию «Чистые пруды» (тогда она называлась «Кировской») и шли дальше, в сторону Сретенского бульвара.

Телеведущему Александру Беляеву на тот момент было четыре года. Он вспоминает: в детский сад его в тот день повез на метро папа. А на улице было необыкновенно тихо для центра Москвы.

Во второй половине дня у Трубной площади скопилась масса людей, которые пришли со стороны Рождественского и Сретенского бульваров. На Сретенском стояла колонна грузовиков, причем стояла очень плотно, буквально впритык. Выбраться на проезжую часть невозможно, а с другой стороны — стена дома, так что деваться некуда. Но никто в тот момент еще не предполагал, что это может стать ловушкой. Люди шли дальше.

Среди вереницы людей, которая шла на Трубную, оказался студент пятого курса исторического факультета МГУ Юрий Борко. Они с друзьями оказались за оцеплением, отделенные от толпы военными грузовиками. Толпа к тому времени стала уже довольно плотной, в несколько рядов, из-за этого двигалась медленно, почти стояла. Молодые люди решили не лезть в толпу — она все равно не двигалась — и разошлись по домам.

На Рождественском бульваре началась давка: видно было, что там, впереди, в низине колышется толпа. Со стороны Сретенского бульвара подошли еще люди, поэтому вернуться назад было уже невозможно. Это течение буквально подхватывало людей и несло вниз.

В пять часов вечера Борко вызвали в райком комсомола и велели вернуться на Трубную: нужно было помочь милиции сдержать поток людей, которые рвались со стороны Цветного бульвара. Комсомольцы держали живую цепь, не глядя по сторонам, а в нескольких десятках метров — на другом краю Трубной площади — умирали люди. «Сперва нам ничего не говорили, что на площади происходит. А потом кто-то из милиционеров сказал, что там давка, там есть уже жертвы», — говорит Борко.

Рождественский бульвар переходит в Трубную площадь. Шансов выжить у людей в толпе было немного, а найти спасение в переулке невозможно, потому что он был перекрыт. Казалось бы — можно было убрать грузовики и выпустить всех. Но указания сверху не было, а вход на Трубную площадь был перекрыт. Люди гибли под ногами других людей: их раздавливало о фонарные столбы, чугунные решетки и борта машин.

«Эти борта были в крови», — вспоминал потом выживший в давке поэт Евгений Евтушенко. «Меня притиснуло движением к этой девушке, и вдруг я не услышал, а телом почувствовал, как хрустят ее хрупки кости, разламываемые о светофор. Вдруг я почувствовал, что иду по мягкому. Это было человеческое тело. Я поджал ноги, и так меня понесла толпа…»

Маленький Саша Беляев оказался заточенным в садике где-то на задворках Рождественского бульвара. Прорваться к детям было невозможно: они застряли там на несколько дней. Дети и родители вынуждены были ночевать в садике, куда даже еду подвезти было невозможно.

Утром следующего дня Юрий Борко узнал, что брат однокурсницы не вернулся домой. Позже они нашли его тело в морге. «Патологоанатом сказал, что он был вдавлен в решетку. На первом этаже было огромное окно, которое было закрыто этой чугунной решеткой. Там его и нашли. Его вдавили настолько, что вся грудная клетка была разрушена. Была дана команда писать ложную версию смерти. Там у одного от сердца, у другого от того, у третьего от третьего».

По радио и в газетах про это — ничего, только призывы сплотиться перед лицом утраты любимого отца народов. Хроникеры в Колонном зале Дома союзов снимают «Великое прощание» — так будет назван фильм о первых днях России без Сталина.

Ни днем, ни ночью не замирало мерное, как накат морских волн, движение на улицах, примыкающих к Дому Союзов, а в лагерях осужденные по 58-й статье едва сдерживали ликование. Но об этом страна тоже узнала много лет спустя, причем не из официальных сообщений.

«И — заскалились, только что открыто не взликовали, шершавые, остроскулые, грубые темные арестантские рожи. И увидав это начинающееся движение улыбок, скомандовал майор вне себя:

— Шапки! снять!!

И у сотен заколебалось все на острие, на лезвии: не снять — еще нельзя, и снимать — уж очень обидно».

Александр Солженицын, «Раковый корпус»

Амнистия политзаключенных еще не скоро: летом 1953 года начнется волна восстаний в лагерях Норильска, Воркуты, через год — в Кенгире. Власти, конечно, справились с мятежами, даже танки использовали. Но как получилось, что они не смогли или не захотели элементарно развести потоки невооруженных людей в Москве — и сегодня не то загадка, не то гостайна.

Смерть Сталина — лишь начало длинной цепи событий. В 1956 году Хрущев произнесет свою знаменитую речь на 20-м съезде партии, начнется реабилитация. В 1961 Сталина вынесут из Мавзолея, тогда же выйдет знаменитое стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина», в котором выживший на Трубной поэт почти прямым текстом скажет: «прощание со Сталиным будет длиться еще очень долго».

«Хотел он запомнить всех тех, кто его выносил —

Рязанских и курских молоденьких новобранцев,

Чтоб как-нибудь после набраться для вылазки сил,

И встать из земли, и до них, неразумных, добраться.

Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул.

И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою:

Удвоить, утроить у этой плиты караул,

Чтоб Сталин не встал, и со Сталиным — прошлое»

Евгений Евтушенко, «Наследники Сталина»

Несмотря на трагедию, прощание со Сталиным в Колонном зале Дома Союзов продолжалось еще двое суток. Данные о том, сколько человек погибли на московских улицах, до сих пор засекречены.

Год назад появилась первая неофициальная съемка самих похорон. Американский военный Мартин Манхофф, работавший в посольстве США, снимал церемонию с балкона дипмиссии. Видно, как гости расходятся с Красной площади после церемонии: их не топтали и не давили на Трубной, у них спецпропуска, спецобслуживание и спецмашины, которые подают, чтобы отвезти в кабинеты. Документальное свидетельство: советское общество уже твердо оформилось как кастовое, и это — вместе с ГУЛАГом и раскулачиванием — тоже одно из главных сталинских достижений.

Гарри Княгницкий, Павел Ракитин, Игорь Мелузов — RTVI