Что скрывает в себе выставка «Границы видимости»? Отвечает куратор

Выставка «Границы видимости» — настоящий лабиринт, построенный в ЦСИ Винзавод. За каждым поворотом — загадка, обман зрения или оптическая иллюзия. Куратор проекта Сергей Хачатуров рассказал в интервью RTVI, как создавалась выставка и что на ней можно отыскать.

Сергей Хачатуров
Куратор выставки «Границы видимости»

О чем выставка «Границы видимости»?

Выставка «Границы видимости» — о том, как мы воспринимаем сегодня сложный мир посредством нашего визуального опыта. Мы привыкли, что произведение искусства — это некая прямая перспектива, прямая ось. Так создается картина, так создается живописная иллюзия в классическом искусстве. Но сегодня мир далеко не классический. Сегодня востребованы те самые периферийные методы и модели перцепции, которые раньше были просто за скобками и опыта, и знания, и художественных практик. А сегодня они важны, поскольку наш мир воспринимается многогранно. И само восприятие сегодня можно сравнить с образом кристалла, который вращается: в разных стадиях мы улавливаем и фиксируем различные темы, образы, которые считываются не благодаря прямой перспективе и магистральному зрению, а благодаря той самой теме периферии. Через то, что связано с фасеточным зрением, со слепым пятном, с некими послеобразами и всевозможными порезами, травмами, которые на банальной картинке мира создают щели, карманы, клапаны, сквозь которые мы видим слоистое пространство, более сложное, чем обычным банальным зрением.

Что значит «исследовать зрение как конструкцию смыслов»?

Мне кажется, что важно обратиться к опыту науки о зрении, то есть к офтальмологии. Видим мы только лишь органом зрения, глазом. Эта информация попадает в мозг, и мы воспринимаем ее с помощью опыта аналитического мышления. Мозг создает и собирает разрозненную дисперсную информацию, которую фиксирует сетчатка глаза, и, осмысляя, дает нам законченную и логическую картинку. И поэтому конструкция смыслов — это как раз умное зрение для меня. Это то зрение, тот визуальный опыт, который уже обработан мозгом, нашей аналитической способностью, это некий визуальный текст, что можно с интересом читать, исследовать и изучать.

Я попытался построить нашу выставку на пересечении точной науки и базовых тем: что такое точка фиксации, слепое пятно, периферическое зрение, что такое все замечательные опыты, которые нам оставили в наследство врачи XVIII века. Аноморфоз, камера-обскура, камера-люцида, все те визуальные аттракционы, что на самом деле и дают платформу для умного зрения как такового.

А художник, поддерживая эти естественно-научные опыты, создает свои иллюзорные миры, расширяет границы понимания пространства этих визуальных опытов и экзерсисов. Мне кажется, на этом пересечении точной науки и мира художественной иллюзии и строится выставка. И это замечательно поддержал архитектор выставки Константин Ларин, который сделал шторчатое пространство, как в фотоаппарате. Например, пилоны, которые дают дробное пространственное развитие, и в этом мелькании разных планов, в этих зазорах и клапанах, щелях и порезах мы видим не банальную сборку, а картину мира, то самое улавливание интересных идей, сюжетов, что создают мир новой художественной иллюзии благодаря точным оптическим опытам.

В каких медиумах работали художники?

В очень многих. Мы решили, что необходимо привлечь максимальное число мастеров разных поколений. Есть и классические, которые работают с традиционными техниками и медиа. А есть и совсем новые, те, которые находятся внутри интермедиального жанра. И для них, например, актуален нет-арт или пост-интернет, то, что называется искусство агрегаторных хабов, где ситуации создаются с помощью и цифрового мира, и реального. Этот синтез был для нас важен, потому что умное зрение предполагает, что мы создаем не только оптическую иллюзию в классическом понимании этого термина, а еще и тот самый опыт интеллектуального осмысления мира, что связан с сегодняшней рецепцией как таковой.

Опишите процесс работы с художниками с созданием и отбором работ для выставки. Были ли какие-то неожиданные открытия или изменения в концепции в процессе работы?

Большая честь для меня, что ЦСИ Винзавод и Софья Троценко пригласили меня стать режиссером этого проекта. Не очень люблю слово «куратор». Я считаю, что любая выставка — это все-таки спектакль. В плане того самого визуального насыщения, который предполагает логику выставки. Куратор — он же режиссер умного зрения. Поэтому с точки зрения режиссуры мне очень было приятно, что меня позвали на имиджевую и репутационную, я бы даже сказал, для этого замечательного центра выставку. В проекте Винзавод. Гравитация для меня было большой честью познакомиться с выпускниками Открытых студий разных лет. Выбрать в собеседники кого-то интересного из этих людей, этой молодежи.

Мне кажется, Катика и Михаил Рубанков — замечательные мастера, которые уже хорошо себя зарекомендовали. Ну и, конечно, для меня был важен тот самый диалог поколений, потому что очень много амбиций у разных поколений, а я специально, как настоящий человек, должен увидеть перспективы интересного общения, например, между Платоном Инфанте и Мишей Гудвином, между Леонидом Цхэ и мастерами Студии Тихая из Нижнего Новгорода. Оказывается, у них куда больше интересных тем и общих сюжетов, чем может показаться на первый взгляд. Мне кажется, вот эту элитарность тоже нужно размыкать в пользу сложного общения. По такому принципу сложного общения и умного зрения я и выбирал мастеров разных поколений.

Концепция выставки в процессе не менялась, а менялись разделы, их наполнение. Пять разделов связаны с базовыми принципами визуальной коммуникации. Периферийное зрение, которое мы назвали Боковой обзор. Затем центральная ось, которая нас ведет по миру в нашем зрительном опыте, — это Точка фиксации, как самое четкое пятно, которое мы видим. С обратной стороны этой оси — Слепое пятно, там, где нервы не пропускают свет и мы достраиваем умом изображение в этих санкциях. Слепое пятно, боковой обзор — это базовые темы, поэтому они располагаются на первом этаже в Цехе Красного, а все более легкие, более мерцающие темы — на втором этаже в Цехе Белого, где больше света и пространства. Это Послеобразы, Щель и порез — те самые карманы-клапаны и проемы, в которые можно заглянуть и увидеть что-то по-иному. И, конечно же, Тест Амслера, того самого швейцарского ученого, который придумал таблицу для того, чтобы увидеть, хорошо у тебя сетчатка работает или есть дефекты зрения. Это золотая жила для всех, кто работает с визуальной темой, кинетической.

Вы могли бы выбрать пять самых ярких и непохожих друг на друга работ и рассказать о том, как они создавались?

Куратору такой вопрос совершенно нельзя задавать, потому что получается, что я любимчиков каких-то уже выделяю, другие, естественно, сразу обидятся.

На что вы советуете обратить внимание зрителям, которые придут на выставку?

Я думаю, что на разные сокровища и тайники коридоров. У нас все под разными интересными траекториями расположено. Нет прямых перспектив, чтобы смотреть выставку словно в белом кубе. Благодаря архитектору Константину Ларину есть супрематические модули и заборы из пилонов — вот в эти щели нужно заглядывать. Например, в Цехе Красного слева есть два зала, в одном из них миф о платоновской пещере с помощью театра теней представили Марина Белова и Алексей Политов, а в другом — Кабинет Офтальмолога, такой странный, иронический, саркастический кабинет, где представлены гравюры из энциклопедии 1799 года.

Какие тенденции в современном искусстве, на ваш взгляд, сейчас наиболее актуальны и заслуживают внимания? Какие темы в визуальной культуре кажутся вам наиболее важными для обсуждения сегодня?

Это понятие интермедиальности, которое, мне кажется, уже сейчас стало лейтмотивом во многом, потому что изолировано никакие искусства сегодня не живут. Интермедиальность — это то, где все создают некую ситуацию коммуникации, где зритель обязан быть режиссером, куратором сам по себе. Остаются еще очень жесткие и догматичные презентации искусства, где нужно все вычитывать, как некое дидактическое пособие, и идти по прямой траектории смыслов, которые тебе навязываются. Это сразу отличает традиционный музей от места свободного общения, каким является, например, ЦСИ Винзавод.