Надежды на большой бюджет и проблемы с открытостью. Что говорят ученые о первом годе работы нового президента РАН

Ровно год назад, 20 сентября 2022 года, в Российской академии наук сменилось руководство. Прежний президент РАН Александр Сергеев, считавшийся одним из фаворитов, снял свою кандидатуру с выборов, отметив, что они проходят «в беспрецедентных условиях», а члены академии «подвергаются психологическому и даже внешнему административному давлению». В результате новым президентом РАН был избран гендиректор Научно-исследовательского института молекулярной электроники академик Геннадий Красников, был также обновлен состав Президиума РАН. Опрошенные RTVI ученые рассказали, чем им запомнился первый год работы нового руководства академии: с одной стороны попытка увеличить финансирование науки и достроить радиотелескоп в Узбекистане, тесные контакты с правительством, чтобы поднять пошатнувшийся престиж науки, с другой — отсутствие реакции на аресты ученых, молчаливое согласие с передачей «Курчатнику» семи институтов и заигрывание с «генетической» музыкой.

Вячеслав Вдовин, доктор физико-математически наук, главный научный сотрудник Института прикладной физики (ИПФ РАН), зампредседателя профсоюза работников РАН:

«Ключевая тема — это проблема финансирования академического сектора, то есть фундаментальной науки. Здесь Академия наук нас порадовала, но пока лишь отчасти. В мае Общее собрание РАН по предложению комиссии академика Сергея Алдошина и после выступления представителей профсоюза проголосовало за увеличение бюджетных проектировок с 254 до 415 млрд рублей, и президент Академии наук Геннадий Красников вышел в правительство с этими предложениями. Предыдущий президент РАН Александр Сергеев тоже вносил подобные предложения, но они игнорировались, и увеличения бюджетов фундаментальной науки тогда не случилось.

415 млрд — радикальное увеличение, это уже не инфляционный подход, хотя и далеко не комфортная сумма, в ней пока нет средств на выравнивание межрегиональных диспропорций или подтягивания к уровням оплаты ученых уровня оплаты инженерно-технических работников, без которых инновационные цели недостижимы. Пока что мы видим, что даже эти умеренные предложения не вошли в проект бюджета, но повлиять на него пока можно.

Следующая тема, которая нас очень сильно тревожила — система оценки и мониторинга результативности научной деятельности институтов. Работа по созданию обновленной системы ведется, как нас заверяют чиновники разных уровней от вице-премьера Дмитрия Чернышенко до руководителей профильных департаментов Минобрнауки, но пока она еще далека до завершения. Новая система 1000 раз анонсировалась, но ее, как документа или даже проекта для обсуждения как положено для подобных нормативных актов на сайте Regulation.gov.ru не существует. Это плохо. Министр [Валерий] Фальков, когда начал развивать программу поддержки вузов, отменил ранжирование вузов. Мы несколько раз обращались с предложениями — почему вузы выведены, а академические институты нет? На наши вопросы не отвечали. Хорошая новость в том, что вице-президент РАН Степан Калмыков выносит вопрос об отмене ранжирования академических институтов на ближайшее заседание комиссии РАН по мониторингу эффективности 25 сентября. Это очень хороший знак. Если действительно Академия наук добьется отмены ранжирования и для академического сектора, те институты, которые попали во вторую или третью категорию, теперь не будут испытывать ущемления. Это большое дело.

Вопрос оплаты труда. Все недовольны действующей системой оплаты труда в научных учреждениях, в министерстве с этим согласны, там объявили пилотный проект в ряде регионов, где попробуют отработать новые подходы. Уже год, как объявили проект, а ничего не делается. И Академия наук здесь ничего не делает.

Руководство РАН всерьез взялось за всевозможные советы и комиссии. Здесь я вижу серьезные продвижения, Академия наук работает и работает достаточно активно, насколько я вижу деятельность комиссий и советов, лежащих в сфере моих интересов. Поэтому тут надо высказать некоторый респект руководству, что они это понимают. Хотя я допускаю, что есть комиссии, которые пока не реформировали или реформировали неудачно.

Есть один пункт, который меня порадовал за прошедший год. Это пресловутая тема достройки радиообсерватории «Суффа» в Узбекистане. Александр Сергеев трижды летал в Узбекистан, был на «Суффе», пытался продвинуть этот проект, но сдвинуть не смог. И вот сейчас мы имеем возможность увидеть эффективность команды Геннадия Красникова на примере этой темы. Определенные продвижения за год есть. РАН провела в конце прошлого года семинар в Самарканде, сверила часы с партнерами из Узбекистана, после этого состоялось назначение правительством РФ полпредов, которые за этот проект отвечают. Поживем-увидим, как оно дальше пойдет. Но высказано твердое намерение либо быстро взяться за завершение проекта, либо закрыть его совсем. Это правильнее и честнее, чем тянуть десятилетиями долгострой.

Хотя если честно, когда я был руководителем профсоюза, была история с одним директором, членкором, моим хорошим товарищем, и Владимир Евгеньевич Фортов подключался тогда по полной программе. Да, полгода человек провел в клетке, но, тем не менее, мы его вытащили оттуда общими усилиями.

В этом смысле президент РАН должен быть нам отцом родным и стоять за нас горой. Если этого не будет, то судебная система будет перемалывать ученых по надуманным или спорным поводам. И главное, силовики будут понимать, что эти все маски-шоу с автоматами в академические институты будут возможны и будут продолжаться, хотя ни при Осипове, ни при Фортове этого быть в принципе не могло. Уважение к ученым следует восстанавливать, и без авторитета РАН тут не справиться. В частности, уверен, что к экспертизе обвинений в госизмене ученых должны привлекаться сами ученые. В РАН достаточно экспертов в том числе с формой допуска для решения этой задачи».

Роберт Нигматулин, академик, научный руководитель Института океанологии имени Ширшова, член президиума РАН:

«На заседаниях нового президиума РАН не хватает научных докладов. Раньше на каждом заседании мы слушали какой-то доклад. Теперь там много утверждений всяких документов, главных редакторов, какие-то премии утверждаем, тратим время.

Зимой Курчатовский институт присоединил к себе сразу 7 академических институтов безо всякого согласования с Академией наук. Президент Курчатовского института Михаил Ковальчук объясняет это тем, что создает и будет разрабатывать новый проект масштаба атомного. Но если ты делаешь новый проект, то создавай новые институты, а не тяни к себе старые со сложившейся тематикой и соответствующими этой тематике кадрами. Так действовали Игорь Курчатов и Анатолий Александров, когда возглавляли атомный проект, так действовал Мстислав Келдыш, когда возглавлял ракетно-космический проект, так действовал Михаил Лаврентьев, когда возглавил создание Сибирского отделения АН СССР.

Что касается попыток присоединения к «Курчатнику» южного отделения Института океанологии РАН в Геленджике, то я выступил об этом на совместном заседании президиума РАН и ученого совета Курчатовского института. Вроде бы от нас отстали, и в этом, конечно, есть роль президента академии. Но для нашего института самая большая проблема сейчас это флот. Непрофессиональное вмешательство в работу института со стороны чиновников министерства продолжается, им трудно что-либо объяснить.

Внеплановая проверка нашего института проведена неквалифицированными людьми министерства. На целый том бумаг, которые нам написали, дирекция института написала такой же том ответов, но в министерстве ничего не воспринимают. Проверку устроили, чтобы снять нашего директора. Они его не сняли, но довели до такого состояния, что он уже заболел фактически, работать не мог и уволился. А член-корреспондент РАН Алексей Соков — человек, лучше всего разбирающийся в делах флота и фактически в более тяжелой финансовой ситуации руководил им в течение 20 лет. Вместо того, чтобы его слушать, они его дергали и пытались навязать свои решения.

По-прежнему несколько ученых РАН находятся под следствием, под домашним арестом или в следственном изоляторе. Убежден, что арестованные ученые очень квалифицированные люди. Суть обвинений никто в Академии не знает. Не знает и не может понять научный руководитель Института теоретической и прикладной механики им. С.А. Христиановича Сибирского отделения РАН академик Василий Фомин. Конечно, хотелось бы, чтобы президент Академии наук поговорил с руководством, чтобы нам сказали о том, какого сорта закрытые данные по аэродинамике они разгласили или «продали». Ведь в аэродинамике нет ничего закрытого. Закрытыми могут быть только данные об оружии.

Президент РАН настроен на то, чтобы идеи, связанные с развитием нашей экономики и промышленности, обсуждать с руководителями правительства. Проблемы экономического роста, энергетики, природных ресурсов, экологии, новых технологий, сельского хозяйства, нехватки животного белка, здравоохранения надо обсуждать в узком кругу со специалистами и с министрами, а не на больших конференциях.

Чувствуется, что у нового президента Академии есть контакт с администрацией президента, с руководством правительства, он встречается с Михаилом Мишустиным. Если это так, то это плюс, потому что на Академию наук, особенно после истории с выходом статьи Гарбузова, начались нападки — какие-то люди, которые никакого отношения к Академии не имеют, говорят, что мол, это устаревшая структура, ее надо пересоздать. Но пора бы осознать, что каждый ученый может высказать свои соображения. Они могут быть верными, могут быть спорными и даже после дискуссии признаны неверными. Но политическая сфера, в которой работает член-корреспондент Валерий Гарбузов, особенно воспринимается драматически некоторыми комментаторами. Сразу после его публикации его уволили с поста директора Института США и Канады РАН. На телевидении сразу началось шельмование.

Я противник подписывания членами РАН политических документов особенно, когда ведутся боевые действия. Как бы мы не относились к СВО, как бы мы не переживали за погибающих наших и украинских граждан в этой ***** [битве], мы не имеем право желать поражения нашей армии.

А что касается критики руководителей страны, то она порой необходима, но не во имя свержения (особенно в период боевых действий), а во имя исправления ошибок и улучшения руководства. Только преследуя такие цели, мы обсуждаем положение в стране и нашей науки.

Тяжелое положение и в микроэлектронике, научным лидером которой является президент РАН Геннадий Красников. Нельзя от него требовать, чтобы за год, став президентом РАН, он существенно изменил положение в этой отрасли. Он должен поднимать эту отрасль, как ученый и как президент РАН. Должен наладить наше научное сообщество, чтобы оно было более независимым от чиновников, от их неквалифицированных распоряжений.

При нынешней ситуации говорить, что президент академии виноват, что он ничего не делает, у меня язык не поворачивается. По разным вопросам академик Красников старается помочь, никогда не отказывается от встречи, возможности что-то обсудить.

Сейчас не в этом дело. Сейчас проблема в общем положении науки и всей сферы развития человека — образование, наука, культура, здравоохранение. Эта сфера уже в течение трети века в два раза меньше финансируется (в долях ВВП) по сравнению с Европой и США и, кроме того, подвергается разрушительным чиновничьим реформам».

Алексей Хохлов, академик, завкафедрой физики полимеров и кристаллов Физического факультета МГУ:

«Чтобы оценить итоги первого года работы нового руководства РАН, целесообразно начать с вопроса, зачем вообще нужна Российская академия наук в ее нынешнем статусе, без институтов и без возможностей проводить научные исследования.

Одна из важных сторон деятельности РАН — научная экспертиза. В этом направлении мы (предыдущая команда руководства РАН) участвовали в работе по подготовке постановления Правительства №1781 от 30.12.2018 о том, что РАН осуществляет экспертизу научных отчетов и планов научных тем для всех институтов и вузов, независимо от ведомственной принадлежности. После этого были отработаны все технические нюансы процесса экспертизы (включая перевод в цифру), был сформирован корпус из 5 тысяч экспертов РАН, и собственно экспертиза начала проводиться с 2019 года. К сентябрю 2022 года эта деятельность была уже поставлена на устойчивые рельсы. За истекший год она продолжалась «по накатанному».

Второе направление — осуществление отдельных остаточных полномочий по руководству академическим сектором российской науки, регулируемое другим постановлением Правительства №1652 от 24.12.2018, в разработке которого мы также принимали участие. Там речь идет о том, что РАН должна согласовывать кандидатуры директоров академических институтов, реорганизацию и изменения в уставах институтов.

Третье направление — издание научных журналов. Здесь новое руководство РАН затеяло существенную «перестройку» той системы, которая худо-бедно работала в РАН на протяжении последних тридцати лет и обеспечивала регулярный выпуск журналов одновременно на русском и английском языке. В результате выпуски журналов этого года стали выходить с существенными задержками, с многими текстами статей этих выпусков нельзя ознакомиться до сих пор.

Четвертое направление, которое я считаю наиболее важным. РАН существует не сама по себе, она призвана быть «голосом» российского научного сообщества в структурах власти, поддерживать те решения, которые сделают более эффективными и комфортными научные исследования. К сожалению, за последний год мне не удается припомнить ни одного примера каких-либо инициатив РАН по этим вопросам (подобных, например, закону о «научной аспирантуре» или программе обновления приборной базы). Руководители РАН предпочитают говорить общими фразами, избегая острых вопросов и какой-либо конкретики.

Да и вообще, с открытостью деятельности РАН для российского научного сообщества есть существенные проблемы. Остается только надеяться, что это не повлияет на уже достигнутый уровень прозрачности процедуры выборов новых членов РАН. Что касается плодов пресловутой «встроенности академии в систему приятия государственных решений», то со стороны они пока тоже не слишком заметны».

Елизавета Бонч-Осмоловская член-корреспондент РАН, микробиолог:

«Ровно год назад был избран новый президент РАН Геннадий Красников. Изменилось ли что-то в Академии наук за это время? На первый взгляд нет. Однако произошло несколько, на мой взгляд, знаковых событий.

Первое — в Институте проблем передачи информации РАН появился новый и.о. директора — член-корреспондент РАН Максим Федоров, сменивший, несмотря на протесты коллектива, успешно проработавшего на этом посту 7 лет профессора Андрея Соболевского. Решение было принято Министерством образования и науки РФ, но также кандидатура Соболевского не была согласована президентом РАН Геннадием Красниковым. При этом за все время руководства никаких претензий к Андрею Соболевскому не высказывалось. Раньше такого не бывало, тем более, насколько я знаю; при этом Отделение математики РАН Соболевского поддержало. Аналогично события развивались в Научно-технологическом центре уникального приборостроения РАН, однако об этом знаю меньше.

Второе — под покровительством президента РАН развивается новая наука — алгебраическая биология, которая «… имеет практические выходы на моделирование интеллектуальных свойств биообъектов, то есть выходы на искусственный интеллект». В частности, Геннадий Красников является председателем Всемирного конгресса «Теория систем, алгебраическая биология, искусственный интеллект: математические основы и приложения». В основе новой науки — алгебраической биологии — лежит так называемая матричная генетика, созданная доктором физико-математических наук Сергеем Петуховым (Институт машиноведения РАН). Благодаря ей с нуклеотидной последовательностью можно проводить математические действия, и в результате, например, получить некий музыкальный строй, который предполагается использовать в музыкальной терапии и раскрытии способностей у людей.

Здесь несколько удивительных моментов. Последовательность нуклеотидов в ДНК определяет последовательность аминокислот в белке, и, соответственно свойства этого белка, а также организма, который этот белок синтезирует. Как можно из последовательности нуклеотидов, как их не преобразовывай, извлечь информацию для создания музыкального строя? Как эта «музыка» может воздействовать на здоровье людей, через какие рецепторы?

И еще: новая наука не может быть создана по желанию одного человека или даже группы людей. Полученные новые знания должны пройти всестороннюю независимую экспертизу, быть опробованы различными научными группами, и лишь постепенно научное сообщество может прийти к выводу: да, это новая область науки. «Алгебраическая биология» не обсуждалась на Отделении биологических наук РАН; в организации Всемирного конгресса, на котором она была представлена, ОБН также не участвовало.

И меня еще поразило, как пренебрежительно создатели «алгебраической биологии» отзываются об уже существующей науке, которую они называют «математической биологией» — она эклектична и решает лишь частные задачи. И это о биоинформатике, которая совершила такой гигантский прорыв в последние два десятилетия, с помощью которой мы получили столько новых знаний о мире живой природы! Очень надеюсь, что молчание биологов связано лишь с тем, что все события развивались летом, в период отпусков, и какой-то отклик все-таки будет».