«Серьезные предложения Запада». Почему мирные переговоры скоро начнутся

Идея о том, что государства, входящие в НАТО, могут послать на Украину свой военный контингент, была впервые озвучена президентом Франции Эмманюэлем Макроном. Эксперт по международным отношениям, бывший сотрудник посольства России в США Владимир Фролов рассказывает RTVI о том, почему по-настоящему Макрон таким образом прощупывает возможности для переговоров с Россией об окончании боевых действий.

Воля и возможности

Заявления президента Франции Эммануэля Макрона о том, что не следует исключать из набора возможных опций размещение на Украине сухопутных сил Запада, в том числе и для блокировки продвижения российских войск вглубь украинской территории в целом были встречены скептически. Макрон известен своими громкими заявлениями по европейской безопасности («смерть мозга НАТО»), не имевшими продолжения в практической политике. Однако сейчас перед нами, скорее, начало серьезной военно-дипломатической игры.

Жесткая риторика президента Франции, похоже, отражает его понимание, что действующая модель западной военной поддержки Украины не работает (в узком кругу, как сообщает Politico, Макрон говорит, что «Украина может пасть очень быстро»). Уже очевидно, что стратегически значимого количества современной западной техники (сотни танков и самолетов, тысячи БМП/БТР и стволов артиллерии калибров более 100 мм), — то есть того, что могло бы изменить ситуацию, — в обозримой перспективе (1-2 года) Украине поставлено не будет.

Помимо отсутствия политической воли, имеются и чисто технологические ограничения производственной базы ВПК в США и европейских союзников по НАТО, не позволяющие быстро выйти на требуемые объемы производства. Запад оказался не готов к возвращению эпохи военных конфликтов индустриального типа, требующей перевода экономики на военные рельсы. Новый пакет военной помощи США на 2024 год, похоже, умирает в конгрессе.

Руководство Франции, очевидно, понимает, что достаточно скоро Западу придется принимать «непростое решение»: идти ли на риск прямого военного вмешательства в конфликт для того, чтобы сохранить в западной зоне контроля «независимую демократическую Украину» хотя бы на какой-то части ее нынешней территории в результате военной операции НАТО или «коалиции желающих», или уже нет?

Действие и реакция

Видение Парижем конечной цели Запада в украинском конфликте — сохранение независимой и жизнеспособной Украины в определенных границах, — обязывает руководство Франции поддерживать Украину по формуле whatever it takes («во что бы то ни стоило»), в отличие от американской и германской as long as it takes («столько, сколько нужно»). Согласно последней версии Байдена она звучит даже как as long as we can — то есть «столько, сколько сможем». Соответственно ставки необходимо поднимать.

Выступая с обращением в эфире телеканалов France 2 и TF1, Макрон заявил, что безопасность всего континента поставлена на карту в конфликте, который «является экзистенциальным для Европы и Франции». Эта оценка расходится с пониманием Москвы, что для Запада украинский конфликт не несет экзистенциальных рисков и представляет собой лишь «борьбу за улучшение геополитических позиций».

Власти Франции рассматривают возможность отправки войск на территорию Украины с лета 2023 года — этот вопрос был поднят 12 июня 2023 года на заседании Совета национальной обороны и безопасности Франции, как сообщает Le Monde. Тогда же, по данным издания Politico, глава Военного штаба Франции генерал Тьерри Буркхард направил ряду своих коллег по НАТО предложение рассмотреть возможность направления в Украину войск «коалиции желающих» стран альянса для проведения небоевых операций обеспечения (тренировка ВСУ, обслуживание и ремонт западной техники, разминирование территорий, кибероперации и т. д.). Для Макрона это хорошо просчитанный ход.

Судя по бурной российской реакции («будете приоритетными целями», «мы вас всех убьем» и «последствия будут вплоть до непоправимых»), Москва восприняла предупреждения Парижа всерьез и стремится убить идею в зародыше, чтобы потом «не проверять опытным путем готовность к жесткому и адекватному ответу».

Варианты и цели

Обсуждаемые экспертами сценарии развертывания сил Запада на территории Украины пока не выглядят устрашающими. Максимум речь может идти о размещении относительно небольших контингентов из стран «коалиции желающих» (состав которой сегодня непонятен) для прикрытия границы с Белоруссией. Это позволит высвободить группировку ВСУ численностью примерно в 60 тысяч человек и даже развертывание некоторых частей в тыловых районах на правом берегу Днепра.

Эти действия будут призваны «прочертить красную линию для России», показав, что проникновение на правобережную Украину столкнется с военным противодействием Запада. Правда, тут же признается, что для этого у одной Франции без США и НАТО нет военных возможностей. Другие варианты предполагают развертывание западных сил в глубоком тылу для взятия под охрану ключевых объектов инфраструктуры, военных заводов и аэродромов, а также усиление ПВО крупных городов Западной Украины.

«Минималистичный вариант» подразумевает развертывание французского контингента в правобережной Молдове (очевидно, из состава возглавляемой Францией бригадной боевой группы НАТО в Румынии). «Молдавский вариант» ничем особо не грозит, но у него просматривается развитие. Группировка может быть быстро увеличена и развернута для прикрытия Одессы, Измаила и украинских портов в устье Дуная (на прикрытие еще и Николаева сил одного армейского корпуса не хватит).

Глава штаба сухопутных сил Франции допускает развертывание 20-тысячного корпуса ВС Франции с поддержкой ПВО и ВВС в течение 30 дней в любой точке Европы. Цель — при самом неблагоприятном сценарии сохранить у «оставшейся Украины» выход к Черному морю и возможность экспорта зерна. По данным Le Monde, этот вариант уже рассматривался Парижем в 2023 году.

При этом не обсуждается вступление войск Франции и других стран НАТО в непосредственный огневой контакт с российской армией. Признается, что ведение продолжительных боевых действий высокой интенсивности против группировки ВС РФ на Украине невозможно, а, соответственно, развертывание должно быть ограничено тыловыми районами вдали от линии боевого соприкосновения. С территории Белоруссии не ожидается активных боевых действий, а прорыв российских войск к Днепру, и тем более высадка на правобережье и марш на Одессу пока не выглядят вероятными.

Позиции и условия

С учетом жесткой позиции президента США Байдена и канцлера ФРГ Шольца (no boots on the ground — «наземные операции исключены») речь не может идти об операции НАТО, а лишь о действиях «коалиции желающих» (coalition of the willing) из стран альянса, направляющих свои войска по приглашению правительства Украины согласно статьи 51 Устава ООН о праве на самооборону. На основе нее, кстати, Россия присутствует в Сирии.

Это означает, что действия такой «коалиции» не будут прикрыты пятой статьей Североатлантического договора. Она не применяется для операций вне географической зоны ответственности альянса, кроме перечисленных в специальных приложениях к договору. Украины в этом списке нет. Кроме того, Статья 5 задействуется только для случаев самообороны от нападения извне (единственный раз была применена после терактов в США 11.09.2001) и не покрывает «инициативные войны» стран-членов.

Статья 5 Договора НАТО будет задействована в случае, если Россия нанесет удары по базам и силам на территории страны-члена альянса, как это предлагается в журнале «Россия в глобальной политике». Но даже это не обязательно приведет к ядерной войне, НАТО будет определять свой ответ в зависимости от масштаба и последствий нападения на территорию альянса. Российский ракетный или авиационный удар по позициям французских войск под Одессой ответа по пятой статье не предусматривает, но у Франции, вероятно, будет прикрытие своими ПВО и ВВС.

Осмысление пределов

Применение Россией ядерного оружия по территории Украины (но не по территории стран НАТО, что было бы самоубийственно) остается в качестве крайней опции прекращения конфликта на российских условиях. Владимир Путин неоднократно ссылался на созданный США прецедент Хиросимы и Нагасаки для принуждения противника к капитуляции. Однако это лишь опция ядерного принуждения (nuclear compellence) в экстремальной ситуации. Рисков ядерной эскалации в случае «наземной операции коалиции желающих» сугубо в тыловых районах Украины не просматривается.

Главный посыл Макрона имеет дипломатическое измерение — это призыв начать, наконец, чертить какие-то предельные линии Запада и России по Украине. Когда президент Франции говорит, что Запад не может устанавливать себе искусственные ограничения помощи Украине, поскольку Путин «не признает никаких лимитов», он напрямую обращается к российскому лидеру: обозначьте четко, где планируете остановиться, чтобы можно было начать разговаривать. И, со своей стороны, обозначает пределы, на которых Франция от имени Запада планирует остановиться и остановить Россию — это линия Киев-Одесса. Так, он это показал французским парламентариям на картах возможного прорыва ВС РФ к Киеву и Одессе как обоснование наземной операции по «спасению оставшейся Украины».

В НАТО и ЕС не понимают, какое именно изменение ситуации на фронтах могло бы стать триггером для ввода западных войск на Украину. Макрон четко обозначает в качестве такового российский прорыв к Киеву или к Одессе. Другие оценки предполагают, что Запад не должен допустить взятие Харькова и выход РФ на левый берег Днепра, и даже продолжение СВО за пределами границ новых российских регионов. Однако Запорожье и Херсон находятся на правом берегу Днепра, а прорыв туда уже видится катастрофой. Очевидно, что прояснять эти «пределы возможного» лучше напрямую с Москвой.

Владимир Путин в интервью Дмитрию Киселеву достаточно сдержанно высказался о направлении западных войск на Украину. С одной стороны, он неожиданно не увидел в этом новый уровень эскалации конфликта:

Президент сказал, что «западные наемники находятся там давно», но «если речь пойдет об официальных воинских контингентах иностранных государств, то, уверен, это не изменит ситуации на поле боя».

С другой стороны, Путин дал понять, что западная интервенция может ускорить и упростить завершение конфликта через территориальный раздел Украины:

«Если, скажем, польские войска войдут на территорию Украины для прикрытия украинско-белорусской, допустим, границы или в каких-то других местах, чтобы освободить украинские воинские контингенты для участия в боевых действиях на линии соприкосновения, то думаю, что польские войска оттуда уже не уйдут никогда. […] Но тогда их примеру могут последовать и другие страны, которые потеряли часть своих территорий по результатам Второй мировой войны. Думаю, что геополитические последствия для Украины, даже с точки зрения сохранения ее государственности в современном виде, конечно, встанут во всей своей красе и в полный рост».

Победа и поражение

С учетом задекларированной Макроном и Шольцем цели Запада в конфликте — «Россия не должна победить», — и спокойного отношения Путина к территориальному разделу Украины, возникает главная развилка завершения конфликта. Будет ли считаться победой России окончательный де-факто или де-юре территориальный раздел Украины, при условии, что в «западной зоне» остается достаточно большая по территории и населению Украина? То есть независимая, суверенная и интегрированная в ЕС и даже, как предлагал Генри Киссинджер, в НАТО. Или же это уже будет «поражение Запада»? Или «боевая ничья»?

Собственно, об этом президент Макрон завуалированно и предлагает поговорить, заявляя, что ответит на звонок Путина. Понятно, что ввод войск НАТО или «коалиции желающих» на Украину лучше осуществлять в соответствии с четкими договоренностями с Россией относительно линий «деконфликтинга» и «зон деэскалации» в рамках общего решения об остановке боевых действий. Об этом говорит опыт Сирии, где договоренности с Турцией по зоне деэскалации в Идлибе, достигнутые не без болезненных боевых инцидентов с обеих сторон, позволили сохранить сотни тысяч человеческих жизней, подавить террористическую активность и де факто завершить войну.

В Москве, похоже, началось обсуждение приоритетов дальнейшего целеполагания по Украине. Стоит ли непременно добиваться «пакетного решения» («сужение» НАТО до границ 25 мая 1997 года, новая архитектура «неделимой евробезопасности» и «возвращение исторических территорий и восстановления исторического единства русских и украинцев»)? Или же ограничиться только возвращением территорий и «двуединого народа», махнув рукой на евробезопасность, как в конце 1950-х — начале 1960-х после вступления ФРГ в НАТО в 1955 году и «Берлинского кризиса» 1961 года?

Вырисовывается понимание, что второе сегодня важнее и реалистичнее, чем первое, а «пакетное решение» недостижимо без «упреждающих ядерных ударов возмездия» по Европе (с неминуемыми последствиями для РФ). Главной проблемой видится контроль над Одессой, которую Владимир Путин считает русским городом, и вопрос о сохранении у «оставшейся Украины» выхода к морю. Но она имеет переговорное решение. В рамках Дейтонских соглашений по урегулированию войны в Боснии 1995-го года за нынешней Боснией и Герцеговиной была оставлена часть побережья Адриатики.

«Боевая ничья» по Ивану Крастеву выглядит так: «если вы вправду вознамерились оккупировать украинскую землю, вам придется согласиться с членством Украины в НАТО». Также к ней можно отнести «Германский вариант» по Франсуа Хисбургу, импонирующий Макрону, но вероятно с обязательным российским требованием окончательного отказа Украины от суверенитета над всеми территориями под российским контролем («Финляндский вариант» по Московскому (1941) и Парижскому (1947) Договорам). Эти варианты выглядят достаточным результатом СВО с прочными гарантиями безопасности России, даже при неизбежном в этом случае опускании нового железного занавеса между Россией и Европой.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.