«Министерство торопится»: как 2022 год будут изучать историки и что будет написано в учебниках

2022 год, безусловно, войдет в учебники истории, однако для объективного анализа случившегося должно пройти время, считают исследователи. Впрочем, в Министерстве просвещения России уже заявили, что события текущего года попадут в новый учебник по истории, наработки которого появятся в январе-феврале 2023 года. О том, можно ли изучать современность по горячим следам, как и по каким источникам это делать, историки рассказали RTVI.

«Должна появиться дистанция»

В том, что 2022 год войдет в историю, специалисты не сомневаются. Историк Александр Шубин считает, что этот год останется в истории «как очередной этап кризиса глобального капитализма», начавшегося в 2008 году. По его словам, как и Великая депрессия 30-х годов, «этот кризис сопровождается социально-политическими потрясениями и военными конфликтами».

«В 2022 году происходили социальные выступления в Казахстане, сопровождавшиеся сдвижкой власти, волнения в Иране и Каракалпакии. Обострились армяно-азербайджанский, киргизско-таджикский и косовский конфликты. Также актуализировалась проблема Тайваня», — перечислил Шубин.

По мнению историка-германиста Ильи Женина, события 2022 года будут изучаться очень долго, причем «не только на уровне политической истории, но и на уровне исторической и культурной антропологии», потому что «будут затронуты вопросы ответственности за принятые решения». Однако для того, чтобы появилась хоть какая-то более или менее взвешенная позиция, «должно пройти достаточное количество лет, должна появиться дистанция», уверен он. В противном случае оценивать год «без гнева и пристрастия» невозможно.

«Всегда найдется кто-то, кто скажет: «Что вы мне рассказываете? Я там был, я знаю»»… То есть это слишком близко, и очень много будет эмоций: не будет вот этой самой беспристрастности, которая должна подразумеваться в научных исследованиях. Каким-то образом это, безусловно, будет изучаться. Другой вопрос, что мы не можем сказать, что это изучение будет носить объективный характер. Не будет оно носить объективный характер, как бы ни били себя в грудь и говорили об объективизме и научной беспристрастности», — говорит историк.

Например, в Европе и конкретно в Германии исследования на тему произошедших в 40-х годах XX века событий возникли лишь через четверть века, после студенческих протестов 1968 года. Только после того, как молодежь начала задаваться вопросами о причинах Второй мировой войны, как следствие стали появляться работы по микроистории, истории повседневности, новой социальной истории. «Но это все было только в 1970-е годы», — отмечает он.

Схожего мнения придерживается и учитель истории, ведущий авторской программы RTVI «Is stories» Григорий Назаров. По его словам, для того, чтобы беспристрастно, без эмоций изучать события современности, «история должна взять временной запас».

По словам Назарова, какую-то более-менее адекватную картину происходящего специалисты смогут «нарисовать лет через 30-40», а сейчас лучше всего «набраться терпения и подождать».

Чтобы избежать этой самой «политологичности» в исследованиях, историки вероятнее всего должны концентрироваться на изучении простого человека, его быта и повседневной жизни на фоне событий, а также их восприятии. «Реконструкция его жизни, один день из жизни, — это, пожалуй, тренд изучения как раз последних 20 лет…Когда на поставленные вопросы «зачем» и «почему» историки отвечают не сами, а конкретным человеком, которому эти вопросы заданы, когда мы поймем, что и как он думал, что делал, мы сможем претендовать на какую-то более или менее, насколько это возможно, объективную картину», — добавляет Назаров.

Источники все равно найдутся…

Другой важной проблемой изучения современности, и этого года в частности, являются исторические источники. По словам историка Константина Залесского, заниматься интерпретацией произошедших в 2022 году событий сейчас невозможно, поскольку для этого нет «информации».

К достоверным источникам специалист отнес в первую очередь документы: приказы, разработки и прочие внутренние бумаги, которые «сейчас не оглашают» и которые являются секретными как с российской стороны, так и с украинской, европейской и американской сторон». По словам Ильи Женина, для того, чтобы реконструировать картину происходящего, историкам «нужно понять, как принималось решение, как шло обсуждение, какие высказывались предложения, как просчитывались реакции и у кого что получилось в результате предпринятых действий». Для всего этого нужны именно протоколы заседаний, комиссий, комитетов, которые, уверен он, «пока будут глубоко спрятаны».

Доступность этих источников в будущем также находится под вопросом, считает Григорий Назаров. Достаточно вспомнить, что многие документы, связанные и с Великой Отечественной войной, и с массовыми репрессиями, и с последними годами правления Иосифа Сталина, несмотря на развал СССР, до сих пор остаются засекреченными, отметил историк.

Причем речь идет не только о России — подобная ситуация характерна в целом для всего мира: большое количество документов засекречены и в США, и во Франции, Германии. Впрочем, добавляет Женин, как бы источники не стремились скрыть или уничтожить, они, как это часто бывает в истории, все равно найдутся.

«Пускай это, может быть, не всегда прямые источники, но часто так бывает, что есть косвенные, которые позволяют воссоздать картину в целом и воссоздать документы, которые могли быть уничтожены…», — уверен он.

…и их будет много

В частности, благодаря прессе, да и в целом современным медиа, историки смогут восстановить как минимум два момента, отмечает Григорий Назаров. Во-первых, хронологию событий, так как СМИ, по мнению историка, — это летописание XXI века. Во-вторых, истории конкретных людей, зафиксированных в медиа. При этом специалистам необходимо учитывать, что «определенный ролик, статья, фильм, журналистское расследование выполнены для реализации поставленных задач либо журналистом, либо владельцем издания». Однако в этом смысле ситуация с исследованием современности не сильно отличается от изучения XVIII или XIX веков, за исключением куда большего объема информации, отмечает он.

Кроме того, важнейшее значение для историков все чаще будет приобретать изучение социальных сетей как исторического источника, уверен Назаров. Но и в этом случае их ждет множество сложностей, связанных с хранением персональных данных, правами на их изучение и так далее.

«Если у нас останутся какие-то открытые источники на всяких сайтах, в первую очередь, видеохостингах каких-то, это будет, конечно, чрезвычайно обрывочная картина, чего бы не хотелось, но этот шанс достаточно большой, что так и будет», — предполагает он.

По мнению Константина Залесского, социальные сети, подобно мемуарам, являются очень спорными и должны рассматриваться «отнюдь не как истина в последней инстанции». «Они в целом совершенно субъективны и на самом деле ничего не решают и ничего не показывают. Например, те же самые мемуары (министра финансов 1892—1903 и председателя Совета министров 1905—1906 Сергея) Витте, которые полностью не соответствуют историческим документам, в свое время были очень популярны, потому что этих документов не было. Как только появились документы, стало ясно, что Сергей Юльевич просто врал», — считает эксперт.

С другой стороны, источник личного происхождения и не должен быть объективным, напротив, его достоинство в субъективизме считает Илья Женин. Самое главное в работе с ними — отделять эмоциональную нагрузку автора источника от реальных событий, однако это, признает историк, в то же время самое трудное.

«Есть коллеги, которые начинают уже сейчас фиксировать то, что происходит, используя «Медиалогию». Это будет крупный пласт. И это очень интересно, но с этим очень сложно работать. Дневники, например, да и воспоминания тоже, спустя какое-то время вы можете скорректировать. То же самое можно сказать про огромное количество картинок, репортажей или каких-то телевизионных выпусков. По разные стороны, говорят разное. Источников будет много. Вопрос только в том, каким образом подойти к ним взвешенно и объективно, для того, чтобы понять, что здесь как-то передергивают, здесь показывают так, как нужно показать, потому что по-другому показать нельзя», — отмечает он.

С тем, что недостатка в источниках у специалистов не будет, согласен также историк и журналист Николай Сванидзе. «Сейчас все очень прозрачно, сейчас ничего спрятать нельзя, источников полно. Восстанавливаются по часам события тысячелетней давности. Так что с сегодняшним днем найдут на что опираться, с этим проблем не будет», — сказал он RTVI.

«Эзопов язык»

По мнению Сванидзе, основной вопрос заключается в том, «при каком режиме» будут писаться эти труды и учебники. «Если при нынешнем — это одно, если при следующем, то это другое. Сейчас правду говорить нельзя, сейчас будет эзопов язык. Если в следующем году, то не исключаю, что [2022 год будет в учебниках] как замечательный, шикарный год — год славы русского оружия, когда Россия поднялась с колен», — добавил он.

Собственно, новый учебник, в который войдут события этого года, уже разрабатывается, заверил журналистов 22 декабря министр просвещения России Сергей Кравцов. Для этого была создана рабочая группа во главе с бывшим министром культуры, а ныне председателем Российского военно-исторического общества Владимиром Мединским. Эта группа, по словам Кравцова, определит состав авторов, которые будут работать над изданием, а на подготовку учебника уйдет около года. Впрочем, его «первые наброски», как ожидается, появятся буквально через месяц.

В новом учебнике, добавил министр, история России и всеобщая история, которые сейчас в школах проходят параллельно, будут объединены в один предмет «История» — такое поручение Владимир Путин дал еще 13 декабря. Как заверил глава Минпросвещения, «учебник будет создан не на пустом месте, а на основе тех учебников, которые уже есть, но с учетом тех исторических событий, которые произошли в этом году». Среди них — начало специальной военной операции, вхождение в состав России новых территорий, а также «беспрецедентное санкционное давление». «Эти факты найдут отражение в новом учебнике», — привел ТАСС слова Кравцова.

Тем временем, Минпросвещения опубликовало приказ, которым утвердило новую образовательную программу для средней школы. Согласно нему «Введение в новейшую историю России» появится уже в девятом классе (до этого программа девятиклассников по истории ограничивалась событиями начала XX века). Теперь школьникам будут рассказывать в том числе о «возрождении страны с 2000-х годов», «воссоединении Крыма с Россией, его историческом значении и международных последствиях», «голосовании по поправкам к Конституции» и «признании ДНР и ЛНР в 2022 году». Как следует из документа, в результате изучения этого модуля девятиклассники, в том числе должны научиться «выбирать, анализировать… и интерпретировать информацию различных видов», а также «находить сходные (подтверждающие или опровергающие одну и ту же идею, версию) аргументы в различных информационных источниках».

В свою очередь, Илья Женин также считает, сейчас «мы все находимся в точке, где страница еще не перелистана».

«Нам очень сложно сделать вывод о том, что будет. Историки рассуждают всегда ретроспективно. Мы ретроспективно можем сказать: «Ага, этот конфликт начался, потому что здесь был сделан такой шаг, и здесь последовала такая реакция. И вот это закончилось подписанием мирного договора, еще чего-то». Мы как бы имеем дело с конечным событием, которое уже совершилось. А здесь еще нету финала — он открыт, поэтому, что войдет, как войдет и кто это будет писать непонятно. То, что это будет, — это безусловно. Будет ли кто-то, кто будет писать, останется ли кто-то, кто умеет писать и читать — это вопрос», — сказал историк.