«Единственным моим покровителем мог быть только Иисус Христос». Экс-глава Хабаровского края Сергей Фургал об угрозе пожизненного, протестах и дружбе в СИЗО

Бывший руководитель Хабаровского края Сергей Фургал — первый в истории современной России руководитель региона, которого судят по обвинению в убийствах. И единственный, чей арест вызвал массовые уличные протесты. Он прошел путь от врача до предпринимателя, после став депутатом от ЛДПР. В 2018 году, как оппозиционный кандидат, Фургал победил на выборах губернатора Хабаровского края, отобрав кресло у многолетнего губернатора—единоросса Вячеслава Шпорта, а спустя 2 года был арестован. Сейчас Люберецкий городской суд Московской области рассматривает дело по обвинению Фургала в убийствах бизнесменов, совершенных 18 лет назад. Об угрозе пожизненного заключения, отсутствии поддержки однопартийцев по ЛДПР и слабости нового губернатора Хабаровского края Михаила Дегтярева Сергей Фургал рассказал в интервью из СИЗО спецкору RTVI Ольге Агеевой.

«Мой арест хабаровчане восприняли как личное оскорбление»

— Вас обвиняют в особо тяжких преступлениях, за которые грозит от 8 до 20 лет и вплоть до пожизненного заключения. Размышляли ли вы над подобным исходом?

— Конечно, я над этой ситуацией размышляю. Вы просто представьте, вас по дороге на работу арестовывают, заталкивают в самолет, вывозят в Москву, сажают в «Лефортово», и вы в полном вакууме, глухой изоляции. Только 21 июля 2020 года мне объявили, в чем меня обвиняют. Но пожизненное мне не грозит. Потому что мне предъявлены обвинения по преступлениям, совершенным 18 лет назад. Сроки давности никто не отменял. То, что со мной происходит, это форменный беспредел. Но и судья, и прокуроры знают, что никакого отношения к этим деяниям я не имею.

— Вы единственный в России руководитель региона, чей арест вызвал уличные протесты. Даже несмотря на столь серьезные обвинения — в организации убийств. Как вы для себя объясняете беспрецедентную поддержку? Как вам удалось стать «народным губернатором»?

— Узнал об этом, будучи в СИЗО, 21 июля 2020 года. До этого не знал ничего вообще. Почему происходили протесты — очевидно. Нравится это кому-то или нет, в Хабаровском крае в 2018 году случились выборы губернатора. Была большая явка и люди действительно проголосовали.

Второе — Хабаровск очень маленький город. Все люди друг друга знают: кто и как живет. Если какой-то руководитель берет взятки, этого не утаить. И когда людям сказали, что якобы Фургал организовал ОПГ, которое занималось убийствами, абсурднее для хабаровчан придумать ничего было нельзя. Там все знали, кто в те годы машины воровал, а кто квартирными кражами промышлял. Другой вопрос, что не всех сажали… Конечно у людей возникли вопросы. Они восприняли это как личное оскорбление, как арест их всех. По сути, людям сказали: «Да, вы проголосовали, но ваше мнение нас не интересует. Он нам не нравится, он нам не нужен». Поэтому они вышли на улицу.

Ну и за два года мы успели все же что-то сделать. Думаю, хабаровчане все сами видели и чувствовали. Я не принимал ни одного решения, не посоветовавшись с людьми. Даже выборы (глав районов края — прим. RTVI) сделали прямыми. И я говорил, что буду работать со всеми, кого выберут люди. А люди к таким вещами очень чувствительны, для них это важно. Люди почувствовали, что их мнение имеет значение. В каждом населенном пункте свои проблемы. То, что нужно Хабаровску, не нужно Охотску и наоборот. Допустим, дорогие перелеты внутри региона из Охотска в Хабаровск. Билет стоит 17,5 тыс. рублей в один конец при средней зарплате 35 тыс. рублей. Мы сделали по 4,5 тыс. рублей четыре раза в год туда-обратно для всего севера региона, а детям и студентам — по 3 тыс. рублей. Или то же школьное питание. Как можно разделять детей на категории? (Фургал начал реформу по выравниванию питания школьников. До этого меню детей, чьи родители доплачивали, и детей из малоимущих семей было разным — прим. RTVI)

Для нас человек был в приоритете, как бы пафосно это не звучало. Мы смогли организовать прямой доступ к губернатору. Каждый мог мне написать в Instagram (принадлежит Meta* — прим. RTVI) и получить ответ. Даже если проблему было невозможно решить, мы не прятались в кусты. Когда я ездил по районам, все министры ездили со мной. И на встречах с населением им приходилось отвечать не только передо мной.

— Почему ваш высокий рейтинг и имидж популярного в народе политика все же не дал вам иммунитет от уголовного преследования?

— Я думаю, что это скорее еще один фактор, который повлиял на то, что сегодня я здесь.

— Вы стали символом противостояния региона и федеральной власти. Возникало ли у вас ощущение, что ваша популярность отчасти связана с наболевшим недовольством на Дальнем Востоке действиями федерального центра и усталостью от «Единой России»?

— Это больше заблуждение. Такое противостояние невозможно. Я отстаивал интересы Хабаровского края, это моя работа. Противостоять федеральному центру контрпродуктивно. Да, я старался получить как можно больше денег и льгот для региона и его жителей, но не через конфликт.

Что касается «Единой России», то люди устали не только от нее, а от всех политических партий. Но это объективно, потому что партии увлекаются риторикой, но не строят дороги или больницы. Они занимаются законотворчеством, и не всегда популярным.

— В «Лефортово» вы уже два с половиной года. В 2020 году вас поместили в одну камеру СИЗО с бывшим министром по вопросам «открытого правительства» Михаилом Абызовым. Какие у вас сложились отношения?

— Очень даже нормальные отношения. У нас есть полное понимание ситуации. Ну и мы не хулиганы, чтобы делить что-то. Мы обсуждаем и философские вопросы, и книги, и новости.

— «Лефортово» населено другими бывшими губернаторами, мэрами, ФСБ-шниками, генералами, министрами и бизнесменами. Можете поделиться своими наблюдениями, как другие подсудимые, ранее занимавшие высокие посты, переносят заключение?

— В «Лефортово» никто с друг другом не общается вообще, это исключено. В «Лефортово» невозможно даже увидеть человека в коридоре. Пообщаться можно только по дороге в автозаке на суд или следственные мероприятия.

Как люди переносят заключение? Вообще тюрьма — это не то место, где уравновешенные, грамотные люди показывают свое настоящее отношение к ситуации. С моей точки зрения, все нормально переносят. Обсуждают вопросы быта, ситуацию в стране в целом. Человеку свойственно привыкать ко всему.

«В те времена заниматься бизнесом без “крыши” было невозможно»

— Какие мотивы, на ваш взгляд, подтолкнули Мистрюкова и Першина дать показания против вас?

— Нужно понимать ход событий. Першин, являясь в 2000-е годы начальником по борьбе с бандитизмом (был оперуполномоченным уголовного розыска Хабаровского края с 1999 по 2005 годы — прим. RTVI), имел серьезное влияние. В те времена заниматься бизнесом без так называемой «крыши» было невозможно. Наша компания не хотела иметь ничего общего с криминалом, поэтому мы были под крышей милиции.

Першин после отставки был осужден за то, что инсценировал нападение на собственного сына и вымогал деньги. В период отбывания наказания он сошелся с оперативными сотрудниками ФСБ, которые, с его слов, пообещали ему УДО и деньги, если он даст нужные им показания. И действительно, он получил УДО и уже дает показания. Что настораживает, он дает эти показания якобы со слов Карепова. И на основании слов Першина были арестованы и помещены в СИЗО четверо человек.

— Вы связывали активизацию следствия по делу о событиях 2004-2005 годов с «захватом» завода «Амурсталь». До 2020 года 50% «Торэкс» владел Павел Бальский, 25% — Мистрюков и 25% — ваша бывшая жена Лариса Стародубова. Изложите, пожалуйста, подробнее вашу версию событий.

— Находясь в СИЗО «Лефортово», Мистрюков смог договориться со следствием, которое обеспечило ему получение 350 млн рублей (со слов Фургала в суде, это сумма сделки по покупке 25% «Амурстали» — прим. RTVI) от Павла Бальского, который на тот момент являлся бенефициаром завода «Амурсталь» с 50% долей. Также Мистрюкову пообещали освободить его от уголовной ответственности и отпустить домой, и он заключил досудебное соглашение о сотрудничестве, где по сути, оговорил себя и меня.

Потом Мистрюков заключил уже второе досудебное соглашение, в котором заявил, что якобы является участником организованной преступной группы (ОПС) и оговорил 12 человек, которые также впоследствии были арестованы, а предприятия, входящие в орбиту «Амурстали», — закрыты. Так Бальский в результате действий Мистрюкова получил 75% завода.

Моя бывшая жена действительно владела 25% «Амурсталь». Но этой долей она не управляла, а официально передала ее управление компании, принадлежащей Мистрюкову. Как только Бальский получил полный контроль над заводом, он забрал у управляющей компании 25%-ю долю моей бывшей жены и переписал на себя (по словам Бальского, Стародубова сама предлагала ему свою долю — прим. RTVI). Все документы есть в уголовном деле, я с ними ознакомлен.

— Вы связываете уголовное преследования со стремлением устранить вас с должности губернатора. Кто конкретно может быть в этом заинтересован?
Почему вы публично не раскрываете информацию о том, кто на ваш взгляд, может стоять за уголовными делами против вас?

— Я не могу с точностью назвать фамилии тех, кто стоит за моим уголовным делом, но с полной ответственностью могу назвать две причины, по которым я нахожусь в тюрьме. Первая — я не захотел стать предателем.

Вторая причина кроется как раз в этом заводе, так как Бальский понимал, что завод находится в городе президентского внимания, и я как губернатор не позволил бы так поступить с системообразующим предприятием края, на котором работало примерно 3 тыс. человек. Нельзя было допустить, чтобы он был остановлен и продан китайцам, как планировал Бальский.

«Создание ОПС инкриминируется ровно в период работы губернатором»

— В октябре 2021 года, уже после завершения следствия, помимо дела о двух убийствах и покушении, против вас возбудили еще два уголовных дела — об организации преступного сообщества и об особо крупном мошенничестве, связанном с «Амурсталью». Почему, на ваш взгляд, эти два эпизода возникли в самом конце, когда вы закончили ознакомление с материалами дела?

— Действительно, было возбуждено еще одно уголовное дело о создании ОПС и других преступлениях, которые я не хочу перечислять. Тут три вопиющих факта. Во-первых, уголовное дело возбуждено на досудебном соглашении о сотрудничестве Мистрюкова, который ранее заключил досудебное соглашение и по расследованию убийств и покушения. Во вторых, создание ОПС инкриминируется мне ровно в период моей работы губернатором Хабаровского края. В-третьих, обвинение мне было предъявлено 29 ноября, а 30 ноября меня уведомили об окончании следствия. Меня даже ни разу не допросили, не проведено ни одного следственного действия с моим участием.

Если уголовное дело по ст. 105 («Убийство») сшито белыми гнилыми нитками, то второе дело даже не стали ничем сшивать. Просто объявили на всю страну, что есть такое уголовное дело, и оно резервное на случай моего оправдания по обвинению в убийствах и покушении. Но через это дело Бальский захватил системообразующее предприятие в городе президентского внимания — «Амурсталь» в Комсомольске-на-Амуре — и украл несколько миллиардов рублей.

— В каких отношениях вы были с бизнесменом Евгением Зорей, своим бывшим деловым партнером Олегом Булатовым, в заказных убийствах которых вас обвиняют и предпринимателем Александром Смольским, на которого было совершено покушение?

— С Евгением Зорей я встречался несколько раз. Это происходило до середины 2003 года в Арбитражных судах. Конфликтов у меня с ним не было, хотя с моей точки зрения, он очень эмоциональный. После окончания суда я его больше не видел. Он вообще проживал в Канаде и приезжал редко.

Олег Булатов был нашим сотрудником и директором «ВЭС-Маркетинг». У нас с ним были очень хорошие отношения. Олег Булатов был очень толковым директором, кроме пользы предприятию, он ничего не приносил. (Фургал после убийства Булатова в 2005 году говорил «Коммерсанту», что убийство партнера стало для него полной неожиданностью и что «вряд ли оно связано с коммерческой деятельностью убитого»).

Что касается Смольского, я его видел один раз в Прогрессе (поселок в Амурской области — прим. RTVI). Про покушение на него узнал в 2020 году, когда был арестован. А познакомился по факту на очной ставке в кабинете следователя, я всегда жил в Хабаровске, он — в Прогрессе.

«Единственным моим покровителем мог быть только Иисус Христос»

— Вдова Евгения Зори Лариса в интервью Mash вскоре после вашего ареста обвинила вас в убийстве мужа из-за конфликта вокруг вокруг ангара железобетонного завода «ЖБИ-2». Вы несколько лет судились с Евгением Зорей за права на объект. По данным СК, в 2004-м вас уже задерживали в качестве подозреваемого в убийстве Зори, но тогда уголовное преследование было прекращено. Вдова Зори объяснила это вашими связями и покровителям. Как вы можете прокомментировать версию Ларисы Зори?

— После убийства Зори Лариса Зоря не обвиняла меня в этом. Ее публичные обвинения появились в 2019 году на телевидении. Она жила в Канаде, мне даже сложно представить, как она выглядит.

Был арбитражный суд по поводу ангара стоимостью 240 тыс. руб. Это полуруинированное здание, построенное в 50-60-е годы прошлого столетия без каких-либо систем коммуникации.

В середине 2003 года Арбитражный суд вынес решение, согласно которому ангар принадлежит нам, после чего ангар был продан за 250 тыс. руб., поскольку он нам был не нужен. Так что этот ангар меня и так несильно интересовал, а потом я и вовсе забыл о нем.

После убийства Зори группу людей задерживали в качестве подозреваемых. Связано это было с тем, что у Зори было много конфликтов с разными структурами и людьми. Меня отпустили, и добавлю, что мне принесли извинения.

Что касается моих связей и покровителей, скажу просто: я родился десятым ребенком в сельской семье. Отец рабочий, мать домохозяйка. По окончании медицинского института работал в районной больнице села Поярково. А потом в связи с тяжелым материальным положением меня взяли на работу в развивающуюся компанию «МИФ—Хабаровск» директором. Думаю, единственным моим покровителем мог быть только Иисус Христос.

Если Лариса Михайловна имеет ввиду бывшего сотрудника милиции Першина, то он крышевал нашу компанию. А это совсем разные вещи. Причем, как выяснило следствие, Першин общался плотно с Шулико — начальником охраны Зори. Они втроем близко общались, имели общие дела.

— Обладаете ли вы информацией о том, кто в мог организвать убийства Зори, Булатова и покушение на Смольского?

— Несомненно, что касается Зори и Булатова, у меня есть серьезные подозрения, которые подтверждаются материалами уголовного дела. Но сейчас идет судьи делать подробные заявления на этот счет некорректно.

«Главное их задача — дискредитировать меня в глазах президента»

— Как утверждали источники «Медузы»**, в 2018 году перед выборами губернатора полномочный представитель президента на Дальнем Востоке Юрий Трутнев предлагал вам сняться с выборов губернатора. И вы якобы сначала даже согласились. Это правда?

— Действительно, выборы были очень сложные, запутанные, но справедливости ради, Трутнев не предлагал мне сняться с выборов губернатора. Были разные предложения, но такого не было.

— Юрий Трутнев на утекшей в сеть записи вашего разговора говорил, что «рейтинг ваш растет, а президента падает».

— Я не помню этой записи. Но невозможно сравнивать рейтинг губернатора и президента. Губернатор ведет работу в регионе и подчиняется президенту. Как можно сравнивать рейтинг губернатора отдельного региона и президента, который управляет всей страной?

— На записи вашего разговора с Юрием Трутневым вы упоминаете, что в Хабаровском крае, якобы работала группа «приезжих из Москвы» , которая целенаправленно настраивала хабаровчан против федерального центра, в частности, распространяя видео, формировала сепаратистские настроения, «целенаправленно и профессионально» «уничтожая рейтинг правительства и президента». И вы сообщали об этом в администрацию президента и ФСБ. Кто эти люди? И зачем им это было нужно?

— Действительно, мне было известно, что работает группа людей, которая с одной стороны, полностью дискредитировала президента, но я думаю, это связано с двумя вещами — через такую работу они хотели дискредитировать, во-первых, меня, чтобы снять с должности и во-вторых, что важно, посадить. Просто сняв меня с должности, они не решали своих задач. Главное их задача — дискредитировать меня в глазах моего руководства — в глазах президента.

«Суд присяжных — это попытка сохранить хотя бы имя»

— С ваших адвокатов взяли подписку о неразглашении материалов уголовного дела и следствия. 9 ноября судья единолично удалил вас из процесса. Суд рассматривает уголовное дело без вашего присутствия. Таким образом, вы вернетесь в процесс только для выступления с последним словом. Почему потребовалось устранять вас из процесса?

— Со всех адвокатов, которые работают со всеми обвиняемыми, взяли подписку о неразглашении материалов уголовного дела и следствия. Кроме того, все суды, начиная с самого первого, проходили в закрытом режиме. Причем в отношении всех фигурантов. Также какое-то время мне была полностью запрещена переписка: приходящие письма изымали, и исходящие от меня тоже. Звонки до сих пор запрещены, свидания запрещены.

То, что происходит на закрытых судах, не поддается никакому логическому объяснению. Просто маленький пример: идет суд. Следователь говорит судье: «Ваша честь, у нас есть неоспоримые доказательства Фургала к инкриминируемым преступлениям, но мы сейчас в суде это озвучивать не будем, потому что это может выйти за пределы суда и стать известно другим людям. Поэтому просим вас поверить нам на слово, что у нас есть доказательства, и арестовать Фургала». И судья соглашается! Ну это ж немыслимо. То есть не было предъявлено ни одного обвинения и доказательства, но я был арестован. А что касается вот этой четверки, что были арестованы до меня, так там еще смешнее. Кроме того, что там были закрытые процессы, так там еще и Генпрокуратура была против их ареста, понимая, что нет абсолютно ни одного доказательства, даже косвенного. Тем не менее люди были арестованы. Выводы делайте сами.

В одно из заседаний меня вдруг, практически на ровном месте судья удаляет из зала суда до окончания прений и последнего слова. Это было сделано без вообще какой-либо логики. Я связываю это с тем, что в тот момент выступал свидетель, который полностью опровергал показания Першина. Это был важный ключевой свидетель, который был очевидцем событий 2004 года. И чтобы ни я, ни Карепов не могли задать свидетелю вопросы, судья просто удалил нас из зала. Другой причины не вижу. Потому что после того, как был допрошен этот свидетель, меня опять же без объяснения причины вернули в зал.

— Суд проходит практически без внимания СМИ. Как это сказывается на рассмотрении дела?

— Все-таки публика присутствует, слушатели ходят на суды с присяжными. Но СМИ действительно нет. Как мы узнавали, это связано с тем что официально СМИ дано прямое указание вообще этот процесс не освещать ни в плохом, ни в хорошем ключе. Как на самом деле, мне сказать сложно, так как я нахожусь в «Лефортово». А «Лефортово» — это самое закрытое СИЗО, где умеют хранить тайны.

— Вы настояли на том, чтобы вас судили присяжные. Как вы оцениваете шансы справедливого решения?

— На протяжении двух лет у меня были те или иные судебные процессы. Я повторюсь, что они были закрытыми, и я видел, какие доводы приводит следствие и какие решения принимают суды. Сказать, что они были справедливыми, было бы абсолютно неправильно. Игнорировалось все. На фоне, когда сторона обвинения заявляет, что у них есть неопровержимые доказательства, которых не существует в природе, идти на суд без присяжных — это просто сдаться, потому что никто не скрывал, что будет вынесен обвинительный вердикт.

Как любой человек, мы хотим верить хоть в какую-то справедливость. Да, решение может быть любое. Об этом говорит все происходящее в суде. Но это дает мне возможность в дальнейшем на реабилитацию. Потому что все-таки и присяжные это все видят, и я надеюсь, что это попадает в протокол. У меня забрали все, разрушили жизнь. Суд присяжных — это попытка сохранить хотя бы имя.

— Андрей Карепов, который по версии СК якобы нашел исполнителей убийств и покушения, выиграл дело в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ), который признал незаконным его арест. Рассматривали ли вы возможность тоже обратиться в ЕСПЧ? И если да, то почему не подали иск?

— Преступления, которые нам предъявляют, были в 2004 году. В 2004 году я приехал в Хабаровск из села Поярково Амурской области. До Хабаровска я работал врачом в сельской больнице. В чем весь парадокс и казус. Я не был ни депутатом, ни крупным бизнесменом. Не было никаких людей, которые стояли бы за моей спиной. Знаете, как говорят, мне в жизни повезло — мне предложили стать директором в одной компании, которая на тот момент проходила период становления и развития. Только зарождалась. Мне предложили работу с хорошей зарплатой, которая позволяла мне как-то наладить свою жизнь. Я не собирался заниматься металлоломом всю жизнь. Но с учетом того, что тогда в медицине не платили вообще ничего, а у меня была семья и дети, тогда для меня это было очень хорошее предложение поработать директором.

И когда мне говорят, что Карепов якобы был моим помощником, что якобы подыскивал мне убийц и тому подобное — это фон, который запустили СМИ с подачи определенных силовиков, которые заинтересованы в этом бардаке. Никаким помощником в 2004 году он не был. И я скажу больше, в 2004 году я с ним знаком был поверхностно. У нас не было никакой ни дружбы, ни тем более доверия. Но был он неплохой человек, который достаточно хорошо знал моего старшего брата. Любил рыбалку и охоту. И наше знакомство и состоялось на этой почве. А уже дальше, где-то в 2005 году, надо отдать должное, Андрей Карепов очень помог мне в период становления меня как руководителя ЛДПР в Хабаровском крае и депутата краевой думы. Он меня представил Жириновскому, Лебедеву (старший сын Жириновского, тоже состоял в ЛДПР — прим. RTVI), которые, по сути, и дали мне путевку в жизнь. Так сложилось. Поэтому все, что сегодня пытаются сказать против него, неправда. Тем более, что в 2013 или 2014 году он переехал в Москву. Я не лез в его жизнь. И фактически я снова его увидел уже в суде, когда был арестован.

Действительно, адвокаты Андрей Карепова подавали жалобу в ЕСПЧ. Он представлял в суде решение о том, что его арестовали незаконно. Обычно ЕСПЧ пишет, что содержат незаконно. А здесь они вникли в его дело и признали, что он арестован незаконно. Я хочу подчеркнуть, и Генпрокуратура, как сейчас выясняется из материалов уголовного дела, была против его ареста в 2019 году, потому что не было никаких оснований. Поэтому, конечно, решение ЕСПЧ закономерно.

Почему не обращался я? Потому что я связываю свой арест с несколько другими мотивами. Если Карепов, Кадыров, Палей и Мистрюков были умышленно арестованы, чтобы связать меня с ними, то причины моего ареста совершенно другие. И даже если бы ЕСПЧ признал незаконным мой арест, это не сыграло бы никакой роли.

— Находясь под стражей в СИЗО вы переболели COVID-19, в июне вам даже вызывали скорую в зал суда. Как сейчас ваше самочувствие?

— Переболел очень тяжело. Еще до того, как заболел, я предупреждал судью, что у меня есть серьезное хроническое заболевание органов дыхания. Кроме этого, у меня аллергия. И если так меня будут таскать по автозакам, «стаканам» без защиты (одноместная камера в автомобиле конвойной службы — прим. RTVI), то точно подхвачу коронавирус и буду тяжело болеть. Это и произошло. Я болел 51 день. Была большая двусторонняя пневмония, которая сохранялась в течение года. Как сейчас? Скажу так — стараюсь держаться.

— С момента заключения под стражу до конца следствия вам была запрещена переписка. Позже вам должны были передать корреспонденцию. Что-то вас особенно удивило или запомнилось?

— Объяснить, почему не было переписки, с точки зрения закона и логики, мне сложно. Ведь все письма читаются. Поэтому тотальный запрет переписку был с одной целью — следствие постоянно пыталось вбить мне в голову, так как я изолирован от всех, что население воспринимает меня как преступника. Мол, вы никому не нужны, что вы тут строите из себя, облегчите себе судьбу, взяв вину на себя.

Меня удивило, что однажды этот вопрос был поднят перед президентом Владимиром Путиным. И на следующий день мне начал приносить письма сотрудник. Фиксировал на видеокамеру, называл количество писем, номера. Видимо перед кем-то отчитывался. Но моим самым близким людям мои письма не доходят. И от них я ничего не получал до сих пор.

«Губернатор — это завхоз»

— ЛДПР, во всяком случае публично, вас не поддерживает. Почему? Продолжаете ли вы отношения с соратниками по партии?

— Очень сложный вопрос. Во время работы губернатором партийная принадлежность для меня стала вторична. На первое место вышло благополучие региона, порядок в нем. Губернатор — это завхоз, домоправитель, который отвечает за все. Люди ждали от меня решения их проблем, а не политики. Как бы это и не пытались выставить определенные структуры.

А по поводу поддержки ЛДПР, я понимаю, что конечно, не поддерживают. У каждого, так скажем, теперь своя жизнь. Наверняка у каждого депутата ЛДПР есть свое понимание, свои задачи и цели. В политическую партию идут для чего? Чтобы прийти к власти. Это все очень чувствительно. Поэтому когда возникает непонятная ситуация с Фургалом, многие делают вид, что мы не знакомы. Я это принимаю как данность. Если вы на коне — то все вокруг вас, если в опале — делают вид, что вас нет.

— Как вы расцениваете демарш депутатов на выборах председателя хабаровской городской Думы 25 октября?

— Бардак, потеря управляемости, дискредитация власти — вот что я хочу сказать о депутатах городской думы Хабаровска. Вообще за такие вещи отвечает лично губернатор. Если ты руководитель региона, у тебя должен быть порядок во всем. У депутатов на первом плане бюджет, социальные вопросы — а эти занимаются шкурничеством. Позорище. Такую городскую думу в Хабаровске надо распустить немедленно. Это полный провал, когда депутаты думают только о своих должностях и у кого зарплата выше. Они наносят большой вред политической системе.

— Хабаровск считается протестной территорией. На думских выборах в 2021 году «Единая Россия» набрала там 24,5% голосов. В чем особенность региона? Почему хабаровчане более оппозиционны, чем жители многих других регионов?

— Хабаровчане не оппозиционные. Нужно знать наших людей. У них обострено чувство справедливости. Попытки подкупа разными обещаниями у людей вызывают чувство неуважения к ним, удара по их достоинству. Отсюда и такие результаты голосования. Это объективно. Если кто-то пытается на них давить, получает в ответ.

«Желание отменить прямые выборы — проявление слабости»

— Хабаровск — одна из пяти столиц регионов, где еще сохранились прямые выборы мэра. Выборы мэра Хабаровска запланированы на сентябрь 2023 года. Но сейчас в администрации президента (АП) обсуждается возможность отменить прямые выборы. Среди сторонников отмены, по информации «Ведомостей», новый глава края Михаил Дегтярев (ЛДПР). Как вы расцениваете потенциальную отмену прямых выборов мэра Хабаровска?

— Когда я стал губернатором, у нас были введены прямые выборы даже глав районов. Мы создавали систему абсолютно прозрачного волеизъявления. Да, это не всегда удобно с точки зрения губернатора — нет влияния и рычага давления. Но понимание того, что проголосовали люди, серьезный ограничитель для выбранного главы. Он ощущает ответственность, отвечает перед людьми, а значит старается эффективно работать.

Почему новый глава региона хочет отменить выборы понятно. Это проявление его слабости. Потому что не всегда интересы жителей района коррелируют с интересами краевого центра. Дегтярев хочет иметь рычаг для давления.

Я считаю, что в Хабаровске выборы мэра города надо сохранить. Не надо обострять ситуацию. Пустите нормальных кандидатов, и люди выберут сами. Еще раз повторю, все про всех все знают.

— Есть версия, что столицу Дальнего Востока перенесли из Хабаровска во Владивосток якобы вам в отместку. Считаете ли вы эту трактовку обоснованной?

— Когда столицу переносили, было очень много разных версий. Я не исключаю ни одну из них. Истину я не знаю. Во Владивостоке каждую осень проходит Восточный экономический форум (ВЭФ), куда приезжают делегации из разных стран. Они очень чувствительны к статусу места проведения форума. Поэтому, как мне кажется, одна из причин — придать статус городу. Но с другой стороны, есть вопросы к тому, как этот перенос был преподнесен населению. Никто никому ничего не объяснил.

— Магистерскую работу в Академии госслужбы при президенте вы защищали по теме «Диспропорции развития регионов России на примере Дальнего Востока». В чем вы видите его главные проблемы? Почему, на ваш взгляд, столь богатый макрорегион недостаточно развит и переживает большой отток жителей?

— Ключевая проблема Дальнего Востока, с моей точки зрения, в народонаселении. Невозможно решить ни одной проблемы, если не хватает грамотных людей, способных развивать современные технологии. Вторая проблема — огромная территория и проблемы в логистике. Отсутствие дорог, мостов, железнодорожного сообщения. Очень много мест, куда не добраться никак — либо только по воде, либо по воздуху, либо пешком. А также энергетика. В Хабаровском крае, так уж получилось, практически 60% территории не имеет центрального электроснабжения. Тот же Охотск сидит на дизельных генераторах и стоимость электричества доходит до 100 рублей за 1 кВт/ч. О каком развитии можно говорить? Там невозможно построить никакие предприятие. Если нет предприятия — нет спроса на квалифицированных работников. И зачем молодым тогда оставаться или возвращаться? Перечислять можно много.

Дальний Восток — особенная территория. Многие могут приравнять к сепаратизму, но это не так. Несправедливо, когда в Москве врач получает 120 тыс. рублей, а зарплата в центральной районной больнице за ту же работу — 30 тыс. рублей. Будучи депутатом Госдумы, я продвигал инициативу принятия отдельного закона о Дальнем Востоке. Это было бы правильно.

— ЛДПР во многом существовала за счет харизмы и энтузиазма ее лидера Владимира Жириновского. Как вы считаете, какие перспективы сейчас у партии? Как вы отнеслись к назначению Слуцкого?

— Было бы глупо отрицать, что ЛДПР — это партия одного человека, ее лидера Жириновского. Перспективы у них сейчас не очень радужные. Потому что очень трудно будет сегодня занять свою нишу. Так всегда бывает в партиях, где есть лидер. Сейчас в ЛДПР должны найти своего лидера, которого признают не только внутри, но и среди других политических сил.

Назначение Слуцкого очень закономерно. Когда встал вопрос о смене, я думал, кто же это мог бы быть. Видел троих кандалов на этом посту, фамилии называть не буду, но одна из них — Слуцкий. И наверно на тот момент это было самое правильное решение.

Общероссийскую тенденцию я вижу как опасную для партии. Когда общий интерес падает в регионах, он упадет и в центре. Думаю, Слуцкий все понимает и имеет какие-то планы.

* деятельность корпорации Meta по реализации социальных сетей Facebook и Instagram признана в России экстремистской и запрещена

** признана Минюстом РФ иностранным агентом