В Москву прилетел глава МИД Ирана Аббас Арагчи — уже третий раз за год. 17 декабря у него пройдут переговоры с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Недавно они виделись на июльском саммите ШОС в Китае.
Вообще два министра встречаются с завидной частотой. В феврале Лавров посещал Тегеран, Арагчи был в Москве в апреле, а последний раз — в июне, в разгар бомбардировок иранских ядерных объектов Израилем и США. Тогда шефа иранской дипломатии принимал в Кремле президент России Владимир Путин. Говорили, что иранцы ждали от Москвы некой военной помощи, но в Кремле это опровергли. В конце концов, иранской ядерной программе был нанесен серьезный ущерб, а Тегеран объявил о разрыве с МАГАТЭ. Что стало с влиянием России в Исламской республике — во второй части итогов года на Ближнем Востоке. RTVI подводит их вместе с российскими и зарубежными экспертами.
В 2025 году вслед за Сирией в зону турбулентности попал главный союзник Дамаска при Асаде и стратегический партнер России на Ближнем Востоке — Иран. Особенно на это повлияло возвращение в Белый дом Дональда Трампа, известного своей антииранской риторикой.
Кстати, именно в его первый президентский срок в 2018 году США вышли из иранской «ядерной сделки», которая в 2015-м казалась совместным триумфом российских, западных и китайских дипломатов.
Спустя десять лет она оказалась похоронена окончательно — и не только потому что истек срок действия Совместного всеобъемлющего плана действий. Весной Иран и Израиль впервые в истории обменялись прямыми авиаударами, а уже летом израильтяне и американцы вместе бомбили иранские ядерные объекты.
После этого «евротройка» (Германия, Франция и Великобритания) объявила о восстановлении санкций ООН против Тегерана. Россия же настаивала, что процедура была запущена с нарушениями. Итог — Тегеран заморозорил сотрудничество с МАГАТЭ и расторг соглашение о возобновлении инспекций. Все это время Москва выступала с осуждением действий Израиля, США и европейцев.
«Удары Израиля и США по иранским ядерным объектам в Натанзе, Исфахане и Фордо нанесли Тегерану серьезный ущерб», — признал в беседе с RTVI бывший посол Израиля в Москве, а ныне глава программы по изучению России в Институте исследований национальной безопасности (INSS) Аркадий Мил-Ман.
По мнению эксперта, в течение этих 12 дней иранцы «ожидали, что Москва как-то больше поможет Тегерану».
«Обратите внимание, что министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи приехал в Москву не в первый и не во второй день начала войны, а только под конец войны. Очевидно, там был какой-то список просьб», — считает Аркадий Мил-Ман.
Как полагает экс-посол, иранцы могли просить у Москвы вооружение. С ним согласен другой эксперт INSS, директор исследовательской программы «Иран и шиитская ось» Раз Циммит.
По его словам, Москва «выразила Ирану твердую политическую и дипломатическую поддержку, но там сочли российскую вовлеченность недостаточной», в том числе с точки зрения новых контрактов на поставки истребителей Су-35 и укрепления иранской ПВО и ее способности противостоять Израилю.
Архивное фото. Су-35
Adobe Stock
Ранее пресс-секретарь Кремля Дмитрий Песков говорил РБК, что непосредственно «в военном плане Иран не просил помощи от нас» — к тому же договор о всеобъемлющем стратегическом партнерстве между Москвой и Тегераном не содержит положений о такого рода помощи.
Президент России Владимир Путин также сказал в июне, что «наши иранские друзья об этом и не просят».
«Мы когда-то предлагали нашим иранским друзьям проработать в области системы ПВО. Большого интереса тогда партнеры не проявили, ну и все», — сказал Путин.
«С иранской точки зрения, мы видим некое разочарование Россией. Об этом свидетельствуют голоса, которые раздаются внутри Ирана. Например, в лагере прагматичных реформистов относятся к России достаточно настороженно», — считает Раз Циммит.
Аркадий Мил-Ман также полагает, что поддержка со стороны Москвы показалась иранцам недостаточной, хотя публично Арагчи поблагодарил Россию за осуждение бомбардировок.
«Конечно, Россия осудила Израиль, но, судя по тому, что известно из открытых источников, это была именно декларативная, политическая поддержка. По крайней мере, в самом Иране были совершенно другие ожидания — и это разочарование и даже негодование прорывались наружу. Шла дискуссия о том, нужно ли вообще продолжать сотрудничество», — говорит Аркадий Мил-Ман.
Дошло до того, что член иранского Совета по определению целесообразности принимаемых решений Мохаммед Садр назвал Россию «ненадежным партнером» и обвинил ее в том, что та «передала Израилю разведывательную информацию с точными координатами всей иранской ПВО». На Смоленской площади назвали эти заявления «вопиющими в своей абсурдности».
«Но есть и те, кто считает, что другого выхода нет, и сотрудничество с Россией надо продолжать. На мой взгляд, в нынешней ситуации у России и Ирана — мировых лидеров по общему числу санкций — действительно есть только один выход: продолжать сотрудничество», — считает Мил-Ман.
По словам Раза Циммита, израильтяне по-прежнему видят в России «страну, способную повлиять на своего стратегического партнера и склонить его к заключению сделки с США».
«С точки зрения Израиля, Москва остается посредником, который может отговорить иранцев от попыток восстановить атомную программу с целью создать ядерное оружие — в противном случае над регионом нависнет угроза новой войны», — считает Циммит.
«Иран и Россия — попутчики с долгосрочной перспективой, их отношения носят прагматический характер», — сказала RTVI востоковед Каринэ Геворгян.
Правда, по ее мнению, влияние стран друг на друга «в обоих направлениях пока нулевое».
Вид на Тегеран, окутанный дымом после израильского авиаудара, 15 июня 2025 года
Contributor / Getty Images
«Я повторю, что у нас с Тегераном очень хорошие стратегические взаимопонимания по многим аспектам», — заявил замминистра иностранных дел России Сергей Вершинин в интервью RTVI.
«Прагматичными» отношения Москвы и Тегерана назвал и старший преподаватель ирановедения в Центре арабских и исламских исследований Австралийского национального университета, доктор Алам Салех. Но с нюансами.
«Отношения между Ираном и Россией в 2025 году лучше всего характеризовать, скорее, как прагматичное, тактическое партнерство, нежели как настоящий союз», — говорит Алам Салех.
По его словам, «сотрудничество углубилось в военной сфере и в сфере безопасности, особенно в области поставок оружия , производства беспилотных летательных аппаратов и координации», связанной с военным конфликтом на Украине.
Правда, официальных данных на этот счет нет, а пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявлял, что «в Кремле не располагают информацией о закупке и использовании российской армией иранских дронов».
Собеседник RTVI уверен, что военная кооперация «в значительной степени обусловлена общим противостоянием давлению и санкциям Запада».
«Военные связи перешли от разовых сделок к устойчивому промышленному сотрудничеству, включая совместное производство и передачу технологий, а не просто продажу оружия», — считает Алам Салех.
А вот «в экономическом плане прогресс остается ограниченным и неравномерным из-за инфраструктурных и финансовых ограничений», а значит — «ограниченным остается и общий объем торговли». При этом Москва и Тегеран стали «шире использовать альтернативные финансовые механизмы, предназначенные для обхода западных санкций».
По его мнению, в целом отношения России и Ирана в 2025 году «были прочными, но основанными на сделках, которые формируются, скорее, под внешним давлением, чем в результате подлинного стратегического союза».
«Эти отношения стали более стратегическими с точки зрения риторики. Свержение Башара Асада в декабре 2024 года существенно изменило отношения между Ираном и Россией, лишив их важной сферы совместной стратегической координации», — полагает Салех.
«Стратегически эти отношения асимметричны: Россия относится к Ирану как к полезному региональному партнеру, в то время как Иран рассматривает Россию как необходимую, но ненадежную великую державу-покровительницу. Однако две страны лучше всего синхронизировались там, где совпадают их интересы в противостоянии гегемонии Запада», — заключил Алам Салех.