«У них нет президента Трампа, а у нас есть». Глава Американской торговой палаты в России Роберт Эйджи — о бизнесе, санкциях и «Макдональдсе»

Что изменилось с возвращением Дональда Трампа в Белый дом, как американцы сегодня ведут бизнес в России на фоне санкций, как понять логику американского президента-«бизнесмена», вернутся ли в Россию Apple и McDonald’s — об этом в «Специальном интервью» RTVI рассказал глава Американской торговой палаты в России (AmCham) Роберт Эйджи.

О вручении награды Американской торговой палаты главе РФПИ Кириллу Дмитриеву

Во-первых, я думаю, что он не чиновник, если правильно говорить. Он всегда говорил мне, что он не чиновник.

Во-вторых, эта награда была для человека, который действительно улучшил отношения между США и Россией, и мы не смогли [найти] лучше кандидата, чем Кирилл, кто бы мог получить такую награду.

О том, оказывал ли глава РФПИ какую-либо помощь американском бизнесу

Я не бы сказал, [что Дмитриев оказывал] особенно помощь американскому бизнесу, — скорее, это была помощь для улучшения американско-российских отношений. И как раз он этим занимается, это хорошо.

О товарообороте между США и Россией в 2025 году

Во-первых, он вырос, но из очень низкого уровня. Если я не ошибаюсь, импорт в сторону США вырос на 35%, из Америки в Россию — на 15%, но все равно это очень низкий уровень.

Мы знаем, что есть много запретов. Есть много продуктов, которые мы бы хотели экспортировать, но не можем этого делать по закону, это мешает [взаимной торговле]…

Но тоже не забудьте, что американский бизнес, в отличие от некоторых других, вложил очень много денег в виде инвестиций — около 100 миллиардов долларов было вложено в Россию в течение 25 лет. И американские компании открыли в России много заводов, до сих пор они все работают. И в сфере health care [здравоохранения], и фармакологические компании, и промышленность, и так далее. Эти компании работают и продолжают производство своей продукции здесь.

О том, как возвращение Дональда Трампа в Белый дом повлияло на взаимную торговлю и бизнес с Россией

Ну, я бы сказал, что бизнес-отношения улучшились, это безусловно. У нас сразу появился оптимизм.

Cамое главное, что произошло, — начался диалог. При предыдущей администрации вообще было отсутствие диалога между Россией и Америкой. И сразу после того, как выбрали Трампа, мы видели, что диалог начался.

Естественно, есть желание решить этот конфликт [на Украине], найти общее понимание — это отсутствовало при предыдущей администрации. И бизнес это видел и оценил это. И мы очень надеемся, что они придут к общему пониманию.

От каких санкций больше страдает бизнес США — от американских или российских

У нас был опрос. По 10-балльной шкале [с точки зрения ущерба для американских компаний] мы получили такой ответ: американские санкции — 8 из 10, то есть нанесли сильный удар. А российские контрсанкции, если я не ошибаюсь, оценили как 5 из 10.

То есть, по оценке наших бизнесов, российские санкции не так сильно сыграли против нас, как [собственные] американские санкции.

Об ущербе для американского бизнеса из-за санкционных войн

Мы посчитали, что прямой удар составил около 100 миллиардов долларов, а целиком ущерб составил почти 300 миллиардов долларов, включая потенциальные потери конкретного бизнеса. Да, это суммарный ущерб и от санкций США, и от контрсанкций России.

О подготовке Американской палатой документа White Paper с рекомендациями для правительства США

Это не только [рекомендации по снятию санкций] — это было объяснение, что, прежде всего, санкции в большинстве своем ударили по американским интересам. Когда они начали эти санкции, то думали, что это будет удар против России… И мы видим, что получилось наоборот — что российская экономика хорошо адаптировалась, а американские компании страдали. Поэтому мы очень надеемся, что эти санкции снимут.

Я думаю, что Трамп как президент, в первую очередь, — бизнесмен. И что он действительно старается поддерживать американский бизнес. И наш анализ показывает, что американский бизнес потерял потенциал, а выиграл — Китай, и мы об этом докладывали в нашем анализе.

«Белая бумага» — это документ, который анализировал все наши секторы: какие были проблемы, какие проблемы были связаны с санкциями против того или иного бизнеса и так далее. <…> Это был доклад больше для администрации США, для Министерства финансов. Такие главные ведомства получили этот документ.

По крайней мере, в администрации [США] уже говорят, что надо начинать все это обсуждать с бизнесом. Знаете, я думаю, что один документ не может изменить ситуацию или решить все наши проблемы. Но это может стать одним из факторов, который начинает менять подход нашей администрации — то, что именно они думают по санкциям против России.

О том, могут ли США снять санкции с России до подписания мирного соглашения по Украине

Зная, как президент Трамп торгуется, я думаю, будет трудно убедить его снять санкции до подписания соглашения.

Тем не менее, это и гуманитарный вопрос тоже. И поскольку это связано с гуманитарными вещами, быть может, мы сможем это сделать. По крайней мере, мы стараемся убедить его.

О том, где к AmCham прислушиваются больше — в США или в России

У нас отличные отношения с российским правительством и отличные отношения с американским правительством. Как я сказал, при предыдущей администрации было сложнее. Но даже то время, когда мы приезжали туда, они нас принимали, и мы смогли решить несколько проблем для наших компаний.

Сейчас все намного проще, более позитивно, и они принимают наши советы. Я бы сказал, что стало лучше, чем было.

В какой степени американские бизнесмены, заинтересованные в работе в России, могут влиять на американское правительство и лоббировать свои интересы

Знаете, большинство американских бизнесов не лоббируют — они стараются убедить, допустим, OFAC (Office of Foreign Assets Control, или Управление по контролю за иностранными активами — подразделение Минфина США, которое следит за исполнением санкций. — Прим.RTVI) и другие ведомства, чтобы получить лицензии.

Большого лоббизма против санкций США нет. Может быть, мы единственные, кто поднимает эту тему, потому что мы отвечаем за все бизнесы вместе. Есть политика правительства, и наша задача — сказать, что эта политика неэффективна и неправильна.

Об угрозе со стороны Конгресса США вернуть поправку Джексона-Веника и о том, как она ударит по торговле

Ну, конечно, ударит: любые санкции плохие, особенно те, которые идут от Конгресса. Слава богу, большинство этих санкций, которые были приняты за последние четыре года, — административные, то есть они не от Конгресса, а от президента, который их подписывает. А это значит, что если президент их подписал, то он может их и снять.

Я не помню точную цифру, но, скорее всего, 60-70% санкций были именно административными, не из Конгресса. Значит, мы можем ожидать, что их могут быстро снять после подписания соглашения [по Украине].

А санкции из Конгресса снимаются очень сложно. Конгресс должен сам проголосовать за то, чтобы их сняли. Почему так долго тянулась история с поправкой Джексона — Веника? Потому что большинство признали, что в ней уже нет никакого смысла, но тем не менее было очень сложно пройти через эту процедуру, чтобы их сняли.

Я бы сказал, что это была бы нехорошая ситуация, если бы Конгресс действительно сделал это.

О том, сколько американских денег «застряло» в России

У нас есть некоторые данные. Например, прибыль за последние четыре года, которую мы не смогли отправить в счет дивидендов, — это около 20 миллиардов долларов.

И по этому вопросу мы тоже стараемся убедить нашу администрацию, чтобы они сняли запрет на инвестиции [в Россию]. Потому что мы считаем, что когда американцы снимут запрет на инвестиции, то отправлять дивиденды в США будет намного легче.

О том, в чем состоит главная трудность торговли с Россией

Во-первых, в некоторых секторах вообще действует запрет — это авиационный сектор, IT-сектор, энергетика, там полный запрет. То есть даже если компании хотели, закон запрещает [им вести бизнес с Россией]. Это, наверное, самая большая проблема.

Во-вторых, конечно, есть проблема по использованию долларов: всё меньше и меньше банков имеют возможность использовать доллары, их осталось два-три в России. Это, конечно, тоже создает сложность.

Трансграничные платежи — одна из проблем. Но на первом месте — запрет на инвестиции, на втором — использование доллара. Наверное, это главные проблемы сейчас.

О том, в какой валюте происходят взаиморасчеты между США и Россией

Ну, некоторые банки до сих пор используют доллары.

Многие из наших компаний, которые раньше покупали вещи из Америки, теперь покупают вещи из Китая. Они используют в этой торговле либо рубли, либо юани. Некоторые компании используют дирхамы, которые посылают в Дубай, конвертируют там, потом импортируют сюда. Некоторые просто используют агентов, которые используют рубли, сами их конвертируют и так далее.

О том, насколько реалистична идея «дедолларизации» мировой экономики

Ну почему, это уже получилось. Именно это я всегда стараюсь передать моим коллегам в Вашингтоне: когда мы запрещаем что-то, [находятся другие выходы]. Я всегда говорю, что это как река: ты просто пристроил здесь дамбу, и вода пошла направо или налево. Понимаете, да? Это давление воды должно найти где-то выход.

И мы построили эту «дамбу», чтобы доллар не использовали, а эта вода все равно идет куда-то. Она идет в Китай, она идет в Турцию, она идет в Индию. Используют дирхамы, или юани, или рупии. И торговля с Китаем выросла значительно, с Индией выросла значительно…

Я не говорю, что это идеально для российских экспортеров, потому что, может быть, для них было бы лучше получить доллары за эти товары. Но тем не менее когда альтернатива равна нулю, тогда говорят: будем покупать и использовать рупии, или юани, или дирхамы. Это факт экономики. Просто потому, что нельзя остановить экономику, остановить бизнес только потому, что кто-то запретил использовать доллары.

И вот наш аргумент, который я привожу в Вашингтоне: большинство российских импортеров или экспортеров хотели бы использовать доллары — им просто запретили. И поэтому нельзя сказать, что БРИКС виноват: БРИКС — это просто результат именно этого запрета. Поэтому если мы хотим увеличить использование доллара, нам надо дать им разрешение использовать доллары, это очень легко.

О том, торгуют ли российские и американские компании напрямую

Некоторые торгуют напрямую. Некоторые компании покупают напрямую, да. Все наши компании работают здесь официально, действуют «белые», прозрачные схемы, и они импортируют напрямую, да. До сих пор это возможно между Россией и США.

Но, конечно, логистика сложная, особенно по сравнению с тем, что было раньше, когда импорт шел через Европу. Очень много американских компаний всегда использовали Европу как хаб, то есть вся продукция шла, допустим, через Амстердам, Роттердам, а оттуда дальше. Сейчас много портов закрыто, поэтому товары идут через Турцию, Дубай или другими разными путями, чтобы обойти Европу с точки зрения логистики.

Один из самых экзотических маршрутов? Например, Китай. Как я сказал, много наших компаний реально покупают вещи через Китай.

О том, в каких сферах американские компании продолжают работать в России

Фарма, производство пищи — FMCG (Fast-Moving Consumer Goods), как мы это называем. Товары народного потребления, этот сектор. Медицинское оборудование.

До сих пор нефтяники там остались. В Каспийский трубопровод (Каспийский трубопроводный консорциум. — Прим.RTVI) была огромная инвестиция, и они до сих пор там работают. Ну, именно как [со]владельцы этого трубопровода. Да, Каспийский трубопровод работает до сих пор, это один из главных источников нефти в мире — через Новороссийск.

О том, затронули ли США недавние удары по инфраструктуре КТК близ Новороссийска

Конечно, конечно. Мы поднимали этот вопрос именно в США, в других местах, — что это удар на наши основные объекты. Американцы имеют активное участие в этом трубопроводе.

Не знаю, насколько были повреждены непосредственно американские объекты, но это было близко.

О том, продолжают ли США импортировать из России титан для своей авиаотрасли

Насколько я помню, Россия — страна номер два в мире по добыче и производству титана, а Америка — номер один как импортер титана. Поэтому рано или поздно Россия и Америка здесь должны так или иначе сотрудничать.

И хотя Boeing ввел запрет на импорт российского титана, тем не менее мы знаем, что отсюда продолжается экспорт титана в США. Да, США не смогли его «импортозаместить». И уран.

И я знаю, что до сих пор в США идет большое количество удобрений из России и других продуктов. Я думаю, что есть много продуктов из России, которые до сих пор нужны в Америке, — и наоборот.

О том, может ли возобновиться прямое авиасообщение между Россией и США

Мы на это надеемся. Мы тоже не особенно любим летать через Турцию, Сербию или Дубай.

Вообще это наша первая просьба к администрации [Трампа] — чтобы они сняли запрет на экспорт авиационных запчастей, вообще на все, что относится к сфере авиационной безопасности. Это был один из самых ранних запретов, которые подписала Америка, и мы с самого начала выступали против. Я думаю, что эту санкцию снимут одной из первых.

Мы очень надеемся, что, когда будет мирное соглашение, вернутся именно такие компании, которые будут продавать и самолеты, и запчасти, и двигатели, и будут заниматься техобслуживанием тоже.

Верно ли, что задача американского бизнеса — договориться с собственным Минфином, чтобы обойти санкции

Я бы сказал, не обойти — так говорить было бы неправильно. Я бы сказал: облегчить задачу.

Президент Трамп правильно говорит, что БРИКС — это альтернатива доллару, и в итоге для США это плохо. Мы и все наши компании хотели бы использовать доллары больше. Просто все эти запреты делают это всё труднее.

Поэтому наш аргумент такой: чтобы было легче, пусть наш Минфин (Treasury Department) даст лицензию — может, не для всех банков, но хотя бы для начала для пяти банков, чтобы они смогли снова использовать доллар для торговли. Это было бы хорошо для всех.

О том, как американские компании уходили из России в 2022 году

Я скажу. Да, я прожил это непростое время. Я бы сказал, разные компании уходили по-разному.

Некоторые компании, которым сразу запретили [вести бизнес в России], приняли решение уйти быстро. Допустим, был запрет на экспорт IT-технологий или в авиации, и они просто ушли. Это было, может быть, не по их желанию, а просто они больше не смогли легально экспортировать продукты. Это первое.

Некоторые компании ушли, может быть, под давлением либо инвесторов, либо СМИ. Помните, особенно в 2022-м был очень большой шум и давление, я бы сказал — истерия против России, всего российского бизнеса и так далее. Известная бизнес-школа Yale* написала этот список [американских] компаний, чтобы их шеймить, чтобы это было такой угрозой или публичным давлением на эти компании. И на некоторые компании это подействовало.

О том, какой процент американских компаний остался в России

Но хорошие новости в том, что большинство компаний остались — 80% компаний осталось. Я думаю, что еще около 5% передали активы местному менеджменту, и таким образом они остались. И только около 15 % либо продали бизнес, либо закрылись. Поэтому в итоге, я бы сказал, ситуация не так плоха.

О том, смогли ли американские компании, которые ушли из России, перестроиться на другие рынки

Надо не забывать, что российский рынок не был огромным. Хотя 70% наших компаний рассматривали российский рынок как стратегический, то есть они реально, как я сказал вначале, вложили деньги сюда, открыли заводы. Одна из наших компаний до сих пор имеет в России восемь или десять заводов. Поэтому они реально рассматривали Россию как долгосрочного партнера именно в своих бизнес-планах.

Но торговля всегда была не огромная: ну, 40 миллиардов долларов, 50 миллиардов долларов… И можно сказать, что, когда та или иная компания потеряла свой бизнес, конечно, это был для нее некоторый удар. Допустим, у одной из моих бывших компаний был оборот 700 миллионов долларов в год. Да, конечно, это удар, когда вы ничего не получаете — 700 миллионов долларов все-таки большая цифра. Но если ваш оборот в мире 50 миллиардов, то это пара процентов от вашего оборота… Это не такой уровень, чтобы он что-то сильно изменил в политике компании.

О том, обеспокоен ли американский бизнес указом президента России о возможности ускоренной национализации и распродажи иностранных активов

Ну, да. Мы всегда за прозрачные, позитивные отношения. Чем лучше отношения, чем лучше законы, тем лучше будет инвестициям и росту бизнеса.

И мы тоже говорили нашим коллегам в российском правительстве, что лучше как-то стимулировать инвестиции и бизнесы, а не наоборот.

О том, хотели ли какие-то компании из США вернуться в Россию в 2025 году

Хотели, да.

Мы находимся в контакте с компаниями, которые хотели бы вернуться: они думают, смотрят, считают, анализируют ситуацию. Я думаю, что как только будет мирное соглашение, начнется активное возвращение. Может быть, не огромное количество сразу, может быть, поначалу мало компаний вернется.

Но я знаю, что некоторые компании уже строят планы на эту тему, они планируют и думают об этом активно. В разных сферах. В авиации есть, в IT. Поэтому они ждут сигнал.

О том, может ли компания Apple официально вернуться в Россию

Не могу сказать конкретно про компанию, потому что не говорили с ними. Но, вы знаете, всё решает время. Надо подождать… Самое главное — чтобы не сделали никакой антирекламы, чтобы не было никаких новых законов или запретов: чем меньше антирекламы, тем лучше.

Наша задача состоит в том, чтобы здесь была хорошая установка для американского бизнеса. У нас отличные отношения с российским правительством, с американским правительством. Я думаю, вместе мы решим эти вопросы.

О том, можно ли полностью «импортозаместить» телекоммуникационные, технологические и IT-компании, их продукцию и комплектующие

Роутер, или маршрутизатор, как мы говорили в старые времена, — это очень сложный продукт: это не просто коробка с платами внутри — это коды, это целый комплекс и сложные решения. И я знаю, что было много попыток это сделать [заместить американскую продукцию].

Я знаю, на локальном уровне уже есть русские аналогичные продукты, в Китае есть уже много аналогичных продуктов. Тем более что все эти [американские] компании производят свою продукцию в Китае: и Cisco, Hewlett-Packard, и Juniper…

Дело в том, что российский рынок хотя и большой, но он не огромный. И, возможно, нет логики в том, чтобы создавать именно такой продукт, как коммутатор или маршрутизатор, для рынка с ограничениями: лучше сотрудничать с кем-то, который уже делает такую продукцию. А делается она либо в Китае (преимущественно), либо в Америке.

О том, смогут ли ушедшие компании вернуться в Россию или их нишу на рынке займут конкуренты США

Во-первых, как сказал сам Владимир Владимирович, надо смотреть, как компания ушла. Если компания ушла более-менее нормально — это одно.

Есть IT-компании, которые ушли, я бы сказал, достаточно хорошо — не хлопнули дверью, не бросили ключи на стол. Это был, скорее, тихий, спокойный, юридически правильный выход — этим компания, я думаю, будет проще вернуться. Большинство компаний так и ушли, поэтому я полагаю, что у них будут нормальные возможности прийти обратно.

Но я знаю некоторые компании, которые плохо ушли, и им будет сложнее.

О том, могут ли российские редкоземельные металлы быть интересны для Соединенных Штатов

Да. Я думаю, это так, абсолютно. Я думаю, вообще есть много секторов, которые будут интересны для США. Во-первых, это редкие металлы, энергия, во-вторых — дата-центры…

Об идее строить дата-центры в России

Я давно говорю, что лучшее место для строительства дата-центров — это в России.

Потому что энергия, программисты и климат — всё совпадает. И я думаю, когда это всё успокоится, появятся реально большие возможности дял работы именно в этом секторе тоже.

О том, могли бы США заинтересоваться предложением осваивать редкоземы на Донбассе и в Запорожской области

Я думаю, что в ближайшее время, наверное, сомнительно. Я думаю, что пройдет несколько лет до того, как мы начнем [вообще заниматься этой темой].

Проблема — не сами редкие металлы. Проблема редких металлов — это производство. В производстве, переработке этих металлов Китай сейчас имеет полную монополию.

Эти редкие металлы можно найти и в России большом количестве, и в Казахстане… Они находятся в разных местах в больших количествах — проблема именно в производстве: оно очень затратное и требует больших, очень капитальных вложений. К тому же, я бы сказал, это экологически очень грязный процесс.

О сближении между Москвой и Вашингтоном и одновременно введении новых санкций Минфином США против «Лукойла» и «Роснефти»

Ну, это надо понять — наш президент имеет большой опыт в торговле на протяжении всей жизни. И я думаю, что всё, что он делает с обеих сторон — и с российской, и с украинской стороны, — старается усилить давление, чтобы обе стороны нашли общее понимание друг с другом.

Поэтому может показаться, что эти шаги идут против какой-то логики, но на самом деле они целиком совпадают со всем, что старается делать Трамп. Он старается, чтобы обе стороны нашли общее понимание.

О том, что США продвигают свои бизнес-интересы в энергетическом секторе, где против России вводятся санкции

Я думаю, что главная задача здесь не продвинуть интересы бизнеса, а главная задача — оказать давление на переговоры. Просто в итоге этого давления открываются и возможности для бизнеса. Но это не главная задача, а просто такой дивиденд от этой политики.

Об отсрочке для работы «Лукойла» в Венгрии

Ну, с Венгрией понятно. Орбан пошел к Трампу и сказал: «Мне нужно исключение». Япония тоже получила исключение на Сахалине (разрешение на поставки с российского нефтегазового месторождения «Сахалин-2». — Прим.RTVI). Когда президент Трамп был в Японии, ему сказали: «Нам нужен газ с Сахалина» — и, пожалуйста, дал. И так далее.

Поэтому, да, это есть, — как вы сказали, лобби, которое старается убедить [президента США], что нужно исключение на год или два, — и они его получают.

О желании американского инвестора Стивена Линча купить «Северный поток — 2»

Я думаю, что это была бы хорошая идея, почему нет. Если кто-то хочет купить этот трубопровод, особенно тот, кто имеет хорошее влияние в США, я думаю, что это было бы хорошо и для России, и для господина Линча, и для Германии. Кто страдает больше всех — это Германия, потому что они сейчас платят [за газ] в три раза больше, чем раньше. <…>

Да, и за американский, и за катарский, и из других стран. Конечно, сжиженный газ, который приходит на корабле, значительно дороже, чем трубопроводный, безусловно.

О том, могли бы Россия и США развивать сотрудничество в Арктике

Я думаю, да. Абсолютно. Мы только что сегодня обсудили это с западным бизнесом, который занимается этими вопросами. Я думаю, что есть очень большой потенциал: американские технологии, российская добыча, российские ресурсы. Думаю, что на будущее это будет актуально.

О том, есть ли у американцев контакты с европейским бизнесом в России

Есть, есть.

О том, кто более оптимистичен, — американские или европейские бизнесмены в России

Я думаю, что европейцы сейчас менее оптимистичны, чем американцы, потому что они страдают именно от этой европейской политики.

Я бы сказал, у них нет президента Трампа, у нас — есть. И я думаю, что наша надежда связана с ним — во-первых, он хочет диалога (как я вижу, большинство европейцев не хотят этого), он хочет найти способы решить этот конфликт (я вижу, что европейцы не хотят этого), во-вторых, президент Трамп хочет улучшить отношения с бизнесом. Поэтому мы только за.

О том, могут ли компании из США обойти европейцев в случае возвращения бизнеса в Россию

First-mover advantage (бизнес-стратегия «первопроходцы выигрывают». — Прим.RTVI): кто первый [пришел], тот выиграет. Да, это хорошо. Это хорошо для нас, я имею в виду, и плохо для европейцев. Ну, я отвечаю за американский бизнес, поэтому мы — за.

О том, трудно ли американским бизнесменам сейчас получать визы в Россию

Я думаю, что нетрудно. Может быть, требуется время, но нетрудно. Я никогда не слышал, чтобы кто-то не получил визу.

О борьбе за торговый знак Xerox в 1990-е годы

Я помню, у нас был торговый знак, потому что все использовали «ксерокс» просто как копирование, и мы даже судились и выиграли этот суд в то время. Это было в 1994 году, мы сумели это сделать.

Так что «ксерокс» на русском — это патентованный торговый знак Xerox, да.

О поставках американского бурбона в Россию

Бурбон остался. Мы только что праздновали наш Thanksgiving day (День благодарения. — Прим.RTVI). Там была индейка, и там большая дегустация нашего бурбона.

О том, понравилось ли Роберту Эйджи во «Вкусно — и точка»

Нормально, нормально.

Ну, слушайте, я думаю, что если разница и есть, то она небольшая. Изменилось, допустим, на 5%, но не на 50%. Я думаю, что более-менее осталось то же самое.

О том, вернется ли McDonald’s в Россию

Я бы сказал, что было бы хорошо, если бы они вернулись. Я знаю, что был call option [колл-опцион], то есть было соглашение между владельцем «Вкусно — и точка» и McDonald’s о том, что McDonald’s смог бы прийти и купить эту долю обратно.

Я бы сказал, это было бы хорошо, потому что это был бы сигнал для бизнеса на Западе, что Россия открыта на такие сделки, что Россия принимает эти компании обратно. И если бы McDonald’s пришел обратно и это прошло бы успешно, это стало бы самой лучшей рекламой, которую мы смогли бы придумать.

<…> Я помню эти гигантские очереди. Я был здесь, когда они открыли первый McDonald’s. Мой сосед был главой этого McDonald’s в то время, а я жил в Переделкино недалеко от завода McDonald’s, поэтому я всё видел, да.

О прогнозе на 2026 год

Я всегда оптимист. И я реально думаю, что этот конфликт закончится в ближайшее время — это мое личное мнение. И я думаю, что после этого бизнес быстро вернется в Россию.

* Включен в реестр организаций, чья деятельность признана нежелательной на территории России