Гостем программы «Что это было с Михаилом Шептуном» стал адвокат Илья Новиков. В эфире RTVI он рассказал о том, как «ингушское дело» повлияет на судебную практику в России, о ходе процесса о ликвидации правозащитного центра «Мемориал», о проблемах, с которыми столкнется «Северный поток-2» из-за приговора россиянину Вадиму Красикову и о многом другом.
Про дело об ингушских протестах. «К нам с Северного Кавказа приходят некие стандарты работы правоохранителей и судов в том числе. <…> Стандарт ухудшения, однажды опробованный там, как правило, легко инкорпорируется в других регионах. И этот процесс абсолютно безобразный, я за ним следил. <…> Он показывает, что любую группу можно назвать экстремистами, показать на них пальцем, сказать «вот это экстремисты». И в открытом процессе – я не помню, чтобы в другом открытом процессе в России – в таких масштабах использовали технологию засекреченных свидетелей. <…> И эти анонимные свидетели говорят вещи, в которые совершенно невозможно поверить. И судьи во всех эти случаях кивают головой. Если свидетель анонимен, то невозможно проверить, где он находится. Не сидит ли он сейчас в тюрьме, не давят ли на него. Такие варианты часты. <…> Также, если показания дает какой-нибудь оперативник, вы этого также не можете проверить».
До сих пор использование такого рода свидетелей было не массовым (один-два за процесс), отметил адвокат, однако «ингушский процесс» показал, что теперь будет иначе. «Весь процесс <…> может быть построен на анонимности. <…> Нам сказали, что теперь так будет. Держитесь, готовьтесь. Теперь так будет в Москве, теперь так будет в Саратове, теперь так будет где угодно».
О приговоре предполагаемому агенту ФСБ Вадиму Красикову в Германии. «Это очень здорово рифмуется с другим приговором этой недели, который просочился из одного из ростовских судов. <…> Там в приговоре судья написал, что некий человек занимался коррупцией на поставках в ДНР и ЛНР, где стоят российские войска. И сразу же опровергли, сразу же [пресс-секретарь президента Дмитрий] Песков сказал, что это техническая ошибка. Там речь идет о поставках всякого довольствия для 20 с лишним тысяч человек.
Главная мысль по поводу этого германского приговора – что с ним так не будет. Не выйдет какой-нибудь новый канцлер или спикер канцлера и не скажет, что это суд ошибся, и вот на самом деле такого не было. <…> И на ближайшее время Германия будет жить вот с этой константой: суд сказал, что русские на нашей территории кого-то убили. Причем не просто русские, не бандиты какие-то, а русское государство».
О том, как приговор Красикову скажется на судьбе газопровода «Северный поток-2». «В Германии есть люди, которые категорически за то, чтобы он был – потому что для немецкого избирателя газ будет стоить на несколько евро дешевле, – и есть те, кто против. И вот это [приговор Красикову] – колоссальная дубинка, которая внезапно оказалась в руках у тех, кто против.
Не такие многочисленные, и не такие влиятельные, как это может представляться, друзья [президента России Владимира] Путина и друзья газопровода «Северный поток-2» при каждом своем выступлении в пользу него будут получать [вопросы]: «А вот как же так? Здесь русские агенты убили человека, что вы об этом думаете?». И такие разговоры не помогут этому газу поехать по этой трубе».
О том, чем отличаются дела, которые ведут ФСБ и МВД. «Если среднестатистический полицейский следователь – это такой загруженный работой человек, у которого в сейфе лежит одновременно 20 дел. И начальство произвольно в любой момент времени дергает его по любому из них <…>, то у эфэсбэшников, как правило, намного меньше нагрузка. У них избыточность кадров, избыточность финансирования. И в нормальном случае это может приводить к тому, что дела расследуются быстрее. Но я с такими случаями, как правило, не сталкивался – я сталкивался, что, наоборот, люди придумывают себе работу. <…> На избыточные действия могут уходить месяцы, месяцы и месяцы. А человек в это время сидит в СИЗО».
О ликвидации правозащитного центра «Мемориал»*. «Нам всё-таки анонсировали судебное заседание, которое будет 23-го декабря. <…> Напомню, что два процесса идут параллельно – процесс в Верховном суде по ликвидации «Международного Мемориала»* идет по иску Генеральной прокуратуры, и там прения отложили на 28 декабря. Злые языки говорят, что это было сделано специально, потому что под стук ножей и под нарезку оливье как-то общество глаже проглатывает те вещи, которые, может быть, не были бы проглочены за неделю до или через неделю после.
Есть два независимых прокурора. Ну как, зависимых служебно: Денис Попов, прокурор Москвы, он зависим от [Игоря] Краснова, генерального прокурора России. То есть прокурор России может что-то такое приказать. Но при этом нам не говорят, что генеральный прокурор России приказал московскому прокурору ликвидировать свой «Мемориал». <…> Они всячески маскируют или делают вид, что не было никакой координации. Якобы по совершенно независимым причинам, в один и тот же день, московский прокурор дозрел до решения ликвидировать свой «Мемориал», а прокурор страны решил ликвидировать свой «Мемориал»».
Про «чекистский мундир» Путина. «»Мемориал» был и остается коллективной совестью. И, конечно, его закрытие нанесет по нам очень большой удар. По всем. И по Путину тоже. Он этого не понимает. Он думает, что его чекистский мундир, висящий где-нибудь в шкафу в Ленинграде, <…> честь этого мундира выиграет от того, что такие «нехорошие люди», которые ставят под сомнение правильность этих репрессий, они больше не смогут говорить свое имя. Понятно, что вы можете в своих телепрограммах называть их «пособниками фашистов», но вы не можете сделать так, чтобы об этих вещах перестали говорить люди».
О Свидетелях Иеговы**. «Это вполне мирная секта, максимальное обвинение против которых [состоит в том], что они отрицают переливание крови, а значит, может быть такая ситуация, что кто-то из них или их детей <…> погибнет или пострадает. <…> Они признаны экстремистской организацией после того, как состоялась серия решений по искам разных прокуратур. <…> И разные так называемые эксперты (хотя назвать этих людей экспертами в полном смысле невозможно, научное сообщество этих людей отвергает) подписывали заключение о том, что данный текст, относящийся к деятельности «Свидетелей Иеговы» является экстремистским, потому что пропагандирует, например, исключительность членов этой церкви по отношению к мирянам.
Вообще, на секундочку, любая церковь, у которой есть видимое членство, исходит из того, что люди внутри этой церкви каким-то образом пользуются некой благодатью, и быть членом этой церкви лучше, чем не быть. Если по документам Русской Православной Церкви провести подобную экспертизу, вы бы скорее всего получили бы те же самые выводы».
О президенте Украины. «Зеленский приходил [на должность главы государства] на двух вещах. На том, что людям реально надоела война, и они были готовы поменять старую администрацию <…> на любого человека, который придет и скажет: «Я сейчас в два счета всё это прекращу». Мы видим, что с войной не получилось. У Зеленского прошло уже больше половины срока, и он сейчас вынужден говорить, о том, как всё серьезно, и «не нужно расслабляться», и «Путин стоит на границе». «Просто перестать стрелять» – это был один из его слоганов. Почему-то не сработало. Ты говоришь своим военным: «с этого дня – прекращение огня, вы не имеете права отвечать». Ну или «имеете, но только отвечать» или что-то такое. А та сторона почему-то не перестает стрелять. Ну и как в этом случае развиваются события?
А второй тезис у Зеленского был: «мы сейчас посадим всех коррупционеров». С прозрачным посылом, что [бывший украинский президент Петр] Порошенко – это главный коррупционер, поскольку он за всё отвечает, и к нему стекаются все эти «грязные» деньги. <…> Получилась серия дел, которая возникла в первые дни после того, как Зеленский инаугурировался. Там были сюжеты, в общем, странные. Но это подавалось так, что «вы не торопитесь смеяться, там всё серьезно, мы вас сейчас покажем»».
О политических делах в России и на Украине. «В России выстроена вертикаль. Понятно, что если Путин на этом правозащитном сабантуе как-то хмыкнул и повел бровью, то это есть великий знак, и вся эта система берет под козырек – от Верховного суда до последнего майора.
В Украине это не так. Люди видели своими глазами две смены власти. Люди видели, как сменилась власть на выборах в 2019 году и как сменилась власть после Майдана в 2014 году. И все исполнители, кроме самых отмороженных, понимают, что если ты выполняешь преступные приказы, то не когда-нибудь через 20 лет, а скорее всего в ближайший год ты будешь отвечать».
О главе Следственного Комитета Александре Бастрыкине. «Мне приходилось уже много раз говорить, что я думаю об этом человеке. Я убежден, что ему скучно. Вот его главная мотивация в жизни. Его интересует какой-нибудь движ. Вот школьники закидали снежками Вечный огонь – значит, надо провести совещание, на всех настрополить, «это реабилитация фашизма»… С какой стати закидать Вечный огонь – это реабилитация фашизма? Где огонь и где фашист? Но вроде статья на ту же самую тему, что-то там про войну, «парни по коням, работайте» – вот так это выглядит. <…> Глава Следственного комитета России тратит время на обсуждение рэперов и того, насколько эти рэперы пропагандируют в своих песнях какие-то западные ценности».
О пытках в тюрьмах. «Да, поменялся руководитель ФСИНа. Но поменялся ли ФСИН от этого? Поменялась ли система, по которой там вообще обращаются с людьми? Мы видели, что реальной реакцией на утечку из этого саратовского ФСИНа было то, что конкретно этих заключенных, которые могли быть свидетелями этих историй, быстро-быстро перераспределили по другим исправительным учреждениям, чтобы к ним не могли получить доступ правозащитники. И это свидетельствует о том, что ФСИН хочет максимально честно и полно расследовать? Мне так не кажется. Если государство устраивает, что ФСИН сейчас – это «ГУЛАГ. 2.0», то с чего какое-то частное расследование должно вдруг привести к каким-то большим изменениям?»
__________________________________________ Илья Новиков родился 11 февраля 1982 в Москве. С отличием окончил Российскую академию правосудия и с 2005 года преподает в этом учебном заведении на юридическом факультете и на факультете повышения квалификации судей. С августа 2011 года — старший партнер в юридическом бюро «Гончарова, Новиков и партнеры», а с января 2013 года — партнер консалтинговой компании Tenzor Consulting Group.
Новиков получил известность как адвокат, благодаря участию в резонансных делах. Среди его клиентов были украинская летчица Надежда Савченко, осужденная в России по обвинению в причастности к гибели российских журналистов, аналитик московского отделения правозащитного центра «Мемориал» Оюб Титиев, осужденный за хранение наркотиков, а также участник «Керченского инцидента», моряк Роман Мокряк. Кроме того, защитник входит в команду адвокатов экс-президента Украины Петра Порошенко, а с конца 2021 года защищает «Мемориал» в деле о ликвидации организации.
Юрист известен широкой аудитории и как участник телевизионных интеллектуальных игр, в первую очередь «Что? Где? Когда?». Обладатель Бриллиантовой совы (2014) и двух Хрустальных сов (2004, 2014).
*признано иностранным агентом
**признаны экстремисткой организацией, деятельность запрещена в РФ