Очередным гостем программы «Вы держитесь» с Марианной Минскер стала профессор географического факультета МГУ имени Ломоносова Наталья Зубаревич. В эфире RTVI она рассказала о своем видении новой экономической реальности и о том, как в этой реальности выжить.
О новой экономике
Это рынок с большими ограничениями. Если бы он не оставался рынком, мы бы рушились, как при переходе из плановой экономики с 1991 на 1999 год. Это рынок, поэтому он более гибкий, более адаптивный. С большими потерями, ранами, с зализыванием их — он как-то будет адаптироваться к новой реальности. Если же в этот рынок влезет как слон в посудную лавку государство с мощнейшими регуляторными дополнительными функциями, то вот тогда мы с вами пообсуждаем, куда мы двигаемся. Пока это рынок.
И вы обратили внимание на меры правительства? Это попытки чуток развязать руки малому бизнесу, чтобы он сам как-то выкарабкивался: есть идея снять проверки, обсуждаются какие-то налоговые послабления и далее по списку. Это не мобилизационная экономика.
Точно будут меры по поддержке отраслей, которые очень сильно пострадают от этих санкций, – это будут некие элементы командной экономики. Будет попытка не допустить большого роста безработицы хотя бы в «автопромовских» городах, откуда ушли компании. Значит, будут принимать какие-то решения…
О рубле и потреблении
[Ожидаемый] шаг первый, очевидный – сильнейшая девальвация рубля, рост инфляции и снижение реальных доходов. Смотрите, Центробанк дал ставку на этот год пока на уровне 20%, вот хотя бы от этого будем отталкиваться, то есть инфляция в 20% примерно – это съедание ваших доходов на одну пятую часть. Мы понимаем, что у всех по-разному, поэтому это обеднение. Это главный фактор новой реальности.
Второй фактор новой реальности – это изменение товарного рынка и структуры потребления людей. Что это значит? Это значит, что то, что ввозится в Россию, начинает ввозиться во всё меньших объемах. Бизнес боится продавать в России, потому что надо же банковские транзакции провести, надо оплатить, поставить. Крупнейшие контейнерные компании отказываются везти контейнерные грузы с адресом «Россия».
Это даже не эмбарго, не санкции – это зарубежный бизнес сам боится и не хочет работать с Россией.
Обеднение рынка прежде всего коснется жителей крупных городов с модернизированной структурой потребления, у которых не 40% расходов на еду. В Москве меньше четверти уходит на еду, а остальное – непродовольственные товары и услуги, которые люди, скорее всего, потреблять будут меньше. А это куча малого, среднего бизнеса: парикмахерские, салоны красоты, фитнес-центры и далее по списку.
Эти последствия касаются самого модернизированного российского населения – крупногородского и более-менее зарабатывающего.
О национализации активов иностранцев
Сейчас они [власти] используют глупое слово «национализация», но пока это всё [больше предлагается] в формате внешнего управления.
Я должна предупредить тех, кто не понял, что если будет действительно национализировано имущество ушедших из России компаний, то это означает международные суды и аресты российских активов за рубежом. Это надо очень четко понимать.
[Вместо национализации] будет более сложная процедура, с тем чтобы избежать этих рисков ответных походов компаний в международные суды. Там два пакета, два компонента скрещиваются: один в сторону банкротства, а второй – в сторону внешнего управления. То есть вы не забираете эти активы, а просто назначаете внешнего управляющего на период, когда собственник там не работает.
О рынке лекарств
[Произойдет] серьезное обеднение потребительского рынка, особенно в части лекарств: я уже много говорила о том, что более половины по стоимости продаваемых в России лекарств – это чистый импорт. Вы скажете, что есть наше. Повторюсь в который раз: 80-85% так называемых субстанций – сырья, из которого делают российские лекарства, – это импорт, это Индия и Китай. Китай поставлять будет, мы с ним рассчитываемся в юанях, но главный поставщик – Индия, это их международная специализация. А как там будут проходить платежи? А насколько вырастет стоимость этих субстанций? То есть, если с чисто импортными лекарствами могут быть просто перебои (мы это уже увидим скоро), то с тем, что как бы российское, неизбежен очень существенный рост цен в рамках инфляции.
О рисках гиперинфляции
Нет, нас не ждет гиперинфляция, потому что все-таки российской экономикой и финансовой системой управляет не ЦК КПСС, а люди с экономическим образованием. Наверное, будут подпечатываться рубли, но в пределах, которые не разгоняют до гиперинфляции. Это навыки экономического и финансового управления, которыми наши руководители соответствующих систем, конечно, владеют. Но то, что нас ждет инфляция, – без сомнения… Давайте ориентироваться вот на эту цифру – плюс 20%, а дальше «будем посмотреть».
О Фонде национального благосостояния
[Насколько хватит Фонда национального благосостояния], будет зависеть от длительности спецоперации и ее результатов.
Вариант первый – мы продолжаем это делать нон-стоп. Значит, все уже это понимают, следующий шаг – не сразу, но постепенно, ближе к весне, к лету – эмбарго на поставки нефти в Европу (которого пока нет, есть только в Штаты, в Британию и в Канаду, там небольшие суммы). Будет чувствительное и довольно быстрое падение доходов федерального бюджета. Пока это step by step идет так.
Если будут какие-то договоренности, которые примет западный мир, то, скорее всего, довольно быстро последует то, что с наших золотовалютных резервов в евро и в долларах снимут невозможность сейчас ими пользоваться. Тогда это будет большое облегчение. Но для этого нужны серьезные договоренности, которые бы возвращали ситуацию к неким исходным форматам, во что я не очень верю.
И возникает то, о чем я уже говорила: умеренное печатание денег, потому что пенсионеры – базовый электорат. Скорее всего, в зависимости от инфляции, как минимум летом еще будет индексация, а может и две, мы не знаем.
Из крупных расходов – это пособия детям, малоимущим семьям с детьми от шести до 16 лет. Это очень важная и правильная мера, но она стоит денег.
Пока особо больше никому ничего не обещали. Малому бизнесу сказали: «Ребята, мы вас меньше будем трясти за загривок, крутитесь сами/ Реже проверки, не трогаем». Почти 100 млрд [рублей] дополнительных расходов заложили уже на выплату пособий по безработице, понимая, что люди будут обращаться. И пока вот я больше мер не вижу. То есть наша российская власть сейчас заложила все те меры, которые уже опробованы.
О поставках товаров через третьи страны
Обходные пути попадания в Россию – они будут… Я ни секунды не сомневаюсь, что уже к лету очень крупным импортером зарубежных автомобилей станет Казахстан. То есть бизнес перестроится точно: Армения, Казахстан, весь этот ЕврАзЭс – там не только креветки будут, я вас умоляю, там будет… Ну не знаю? Rolls-Royce, много что там будет.
Второе: через Китай будут много чего импортировать. То есть Беларусь — версии два, три, четыре, пять — мы, безусловно, получим. Хотя это дополнительное удорожание товаров.
Машинки вы в принципе можете провезти как-то, но когда Штаты и Евросоюз жестко сказали, что «мы будем отслеживать поставки, которые в итоге попадают на Россию», значит, ну не провезете вы компоненты <…> массово через территорию Казахстана, хотя бы даже юридически. Те бизнесы, которые в значимой степени зависят от комплектующих из развитых стран, – у них будут перебои.
Замены сразу не будет. Частичная замена возможна китайскими комплектующими, если эти виды оборудования тоже производятся в Китае. Но опять же, огородами к Котовскому – это не бизнес, это попытки вот как-то так… «просклизнуть». Это не развитие абсолютно. Есть бизнесы, которые очень сильно завязаны на импортное оборудование.
Мы уже понимаем, что модернизации нефтехимической промышленности не будет. У нас нет своего приличного нефтехимического машиностроения, как нет его в газоперерабатывающих и во многих современных производствах. Это был импорт.
Об имперском мышлении
Я все-таки не историк и не социолог, но абсолютно понятно, что мы с вами на протяжении 30 лет наблюдаем постепенный – иногда очень мягкий, иногда, как сейчас, совсем по-другому – распад многосотлетней империи. Он никогда не бывает простым. Сейчас мы попали в острую фазу этого распада с попыткой вернуться туда, куда хотелось. Это очень трудный, мучительный, болезненный процесс, потому что имперскость – что советская, что какая хотите, – она, в общем, очень присуща значительной части нашего населения.
Я вам хочу сказать – это очень плохо, но это нормально, не мы одни такие. Через это проходили французы, в меньшей гораздо степени британцы, но им потребовалось две мировых войны.
Жить в это время, конечно, не очень комфортно, но во многом это неизбежность.
Надо собраться, это время пережить и сохранить себя и своих близких. И надо понимать, что рядом, не так далеко, очень многим людям гораздо хуже. Мое им великое сочувствие и великое понимание.
О том, как пережить кризис
Разговаривать с другими, пытаясь объяснять происходящее и его издержки. Очень мягко, спокойно. Перестать плакать. Заняться теми делами, которые вы умеете делать, если это возможно в предложенных обстоятельствах. Заботиться о близких, понимая, что нам всем очень трудно.
Поддержка людей, друг друга – это сейчас величайшая ценность. Я стала намного чаще встречаться с друзьями. Мне всегда некогда было, я всегда работала, а сейчас я понимаю, что подержаться за своих – это уже поддержка.
Поэтому будьте добрее к близким, это очень важно. Мы это переживем, главное – не потерять рассудок, не скатиться в болезни, потому что нервные стрессы всегда отражаются на организме. И делать то, что вы можете, чтобы как-то эта ситуация отходила назад. Никаких призывов к героизму, упаси господь, люди разные: кто-то учит, кто-то лечит.